Я там теперь и работаю…
Из чащи послышались голоса людей, треск сучьев. Возвращалась вторая партия с топливом. Теперь его должно было хватить на весь остаток ночи. Ребята с шумом начали рассаживаться, требовать места и еды. Вера прикрикнула на них:
– Ну, будет вам… утихомирьтесь… Товарищ Диего рассказывает интересную историю.
Скоро наступила тишина, прерываемая иногда лишь тихим погромыхиванием опустошаемых консервных банок.
– Принцип работы приливных станций вам, конечно, известен… – начал Диего.
– Известен, – подтвердил с полным ртом Гаврюшка.
– Не говори за других, – оборвала его Вера, – не все ведь энергетики, как ты… Товарищ Диего, расскажите поподробнее об этой станции. У большинства из нас очень смутное представление о ней.
– Мне все равно придется коснуться некоторых технических деталей, – сказал Диего, – иначе вам трудно будет понять эту историю, которая чуть не окончилась для меня так трагически.
Я попал на эту станцию двадцати трех лет. До того я работал на главной электростанции в городе Розарио помощником машиниста при одной из ее паровых турбин. По вечерам, после тяжелого десятичасового рабочего дня, я слушал лекции в вечернем техникуме. Вопросы гидроэлектротехники меня очень интересовали. Я собирался специализироваться в этой области, мечтал из техникума перейти в университет и сделаться инженером-гидроэлектриком.
Вышло, однако, иначе…
Из-за возросшей конкуренции наша электростанция остановила три агрегата. Я очутился на улице. Несколько месяцев, голодая, в безуспешных поисках работы, я продолжал еще заниматься. Но потом пришлось расстаться и с учебой, и со своей мечтой…
Диего замолчал, пристально глядя на огонь костра. Через минуту он опять заговорил:
– Вы, счастливые, не знаете всего этого. Ваша молодость протекает совсем по-другому… Да… Одним словом, скоро я очутился в Буэнос-Айресе. Там через знакомого инженера, который знал меня как развитого и грамотного рабочего, я попал на станцию в Сен-Хозе. Об этой станции очень много писали в газетах, говорили, что с ее пуском Аргентина, бедная углем, избавляется от его ввоза, делается независимой от заграницы… Это действительно очень интересная проблема.
Приливная электростанция в бухте Сен-Хозе была запроектирована, в общем, на принципе работы приливов и отливов. Аргентинские берега Атлантического океана очень выгодные в отношении высоты приливной волны. Она достигает в некоторых местах побережья двенадцати метров. Кроме того, берег изрезан массой небольших заливов, бухт, устьями рек. Самым удобным местом оказалась бухта Сен-Хозе площадью в семьсот восемьдесят квадратных километров. Бухта соединяется с океаном проливом шириной около семи километров. Минимальная высота прилива в ней составляет четыре с половиной метра, а максимальная – весной – больше восьми метров.
Проект станции был разработан еще в 1929 году комиссией инженеров, назначенной аргентинским правительством, которое искало способы сократить импорт дорогого угля. Небольшая опытная станция на тысячу киловатт, построенная в соседней бухте Десеадо, подтвердила правильность проекта. Но вскоре наступил самый разрушительный в истории экономический кризис.
Капиталистам и правительствам капиталистических стран было уже не до новых строек, тем более таких гигантских. Проект оставался нереализованным.
К этому времени кризис немного смягчился, и к проекту вернулись. Но обанкротившееся правительство не смогло взять в свои руки постройку станции и решило передать ее частным лицам. Различные группы капиталистов – и свои, и английские, и американские – стремились захватить себе эту лакомую концессию. Обманы, подлоги, взятки и подкупы чиновников, ученых экспертов, министров, газет, кража документов, угрозы и даже убийства – все было пущено в ход в этой бешеной свалке и грызне стаи хищников. Победа досталась английской группе, которая объединилась с аргентинским капиталом, предоставив и ему кусок пирога. Через несколько месяцев после пуска станции мне посчастливилось попасть туда на работу.
Когда я впервые появился у станции Сен-Хозе, меня поразила странная картина.
Я думал найти здесь огромное здание электростанции из стекла и бетона, различные подсобные здания и сооружения. Оказалось совсем другое.
При свете утреннего солнца я увидел огромную зеркальную гладь бухты. Пролив, соединяющий бухту с океаном, был наглухо заперт гигантской плотиной, которая серой стеной, прямой, как стрела, уходила вдаль и терялась в утренней дымке тумана. Спина плотины сверкала на солнце, как серебристая чешуя чудовищной рыбы, уснувшей на поверхности океана. Это были стеклянные крыши над теми помещениями, которые были спрятаны в теле плотины.
Меня отвели в барак, где жили холостые рабочие. Это было большое общежитие казарменного типа, где мне предоставили койку. Я оставил там свой тощий чемодан и отправился в контору.
Инженер по найму рабочих коротко расспросил меня о предыдущей работе, об образовании, о политических убеждениях, об отношении к революционному профсоюзу.
Я старался, чтобы мои ответы удовлетворили его, хотя, правду говоря, они были вполне искренни. Я больше думал тогда о куске хлеба, чем о революции.
Меня поставили на ремонтную работу в пятьдесят второй группе агрегатов.
Инженер объяснил мне, что в мои обязанности входит наблюдение за состоянием этих агрегатов – турбин, питающих и выводных каналов, валов, генераторов, щитов. После этого он поручил курьеру проводить меня к месту работы.
Мы подходили к плотине со стороны бухты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16