– Побудь здесь, – попросил Уилфрид. – Я только положу яичко и назад.Динни остановилась, глядя ему вслед.– Здравствуйте, мисс Черрел! Перед нею стоял высокий мужчина в сером цилиндре, с переброшенным через плечо большим футляром от полевого бинокля.– Мы встречались с вами у памятника Фошу и на свадьбе вашей сестры.Помните?– Ну как же! Вы – мистер Масхем.Сердце девушки учащённо забилось. Она старалась не смотреть в сторону Уилфрида.– Сестра пишет?– Да, было письмо из Египта. В Красном море они, видимо, попали в страшную жару.– Выбрали, на какую поставить?– Нет ещё.– Я не связывался бы с фаворитом, – не вытянет.– Мы хотели на Бленхейма.– Что ж, хорошая лошадь и на поворотах послушная. Но у её владельца в конюшне есть другая, поинтереснее. Я вижу, вы – новичок. Подскажу вам две приметы, мисс Черрел, и смотрите, чтобы у вашей лошади была хоть одна из них: во-первых, подъемность сзади; во-вторых, индивидуальность, не внешний вид, а именно индивидуальность.– Подъемность сзади? То есть круп выше, чем остальная спина? Джек Масхем улыбнулся:– Примерно так. Как только заметите это в лошади, особенно если ей надо брать подъем, ставьте не колеблясь.– А что такое индивидуальность? Это, когда она поднимает голову и смотрит поверх людей в пространство? Я однажды видела такую.– Честное слово, из вас получилась бы замечательная ученица. Вы прямо-таки прочли мою мысль.– Но я не знаю, какая это была лошадь, – призналась Динни.– Очень странно.Девушка увидела, что благожелательный интерес словно застыл на лицеМасхема. Он приподнял шляпу и отвернулся. За её спиной раздался голосУилфрида.– Ну, я поставил десятку.– Пойдём на трибуну и посмотрим скачки.Уилфрид, по-видимому, не заметил Масхема, и Динни, идя с ним под руку, старалась забыть внезапно застывшее лицо её собеседника. Вид толпы, где каждый изо всех сил протискивался вперёд, чтобы поскорее "узнать свою судьбу", готвлек девушку, и, когда они подошли к трибуне, ей уже было безразлично все на свете, кроме Уилфрида и лошадей. Им достались стоячие места у барьера, поблизости от букмекеров.– Я запомнила – зелёный и шоколадный, как конфеты. Фисташки – моя любимая начинка. Сколько я могу выиграть, милый?– Послушаем.В общем шуме они различили слова:– Бленхейм – восемнадцать против одного.– Сто восемьдесят! – воскликнула Динни. – Вот замечательно!– Видишь, у Бленхейма прочная репутация, она идёт не из конюшен.Скоро следующий заезд. Смотри, уже выводят. Жокеев в зелёном и шоколадном двое. Вторая из лошадей – наша.Парад, упоительный для всех, кроме самих лошадей, позволил Динни разглядеть выбранного ими гнедого, масть которого прекрасно гармонировала с цветами наездника.– Нравится он тебе, Динни?– Мне почти все лошади нравятся. Правду говорят, что можно определить по виду, какая лучше?– Нет, неправду.Лошади повернули и лёгким галопом проскакали мимо трибун.– Ты не находишь, что у Бленхейма круп выше остальной спины?– Нет. Красиво идут. А почему ты спрашиваешь?Но Динни только прижала к себе его руку и слегка вздрогнула.Биноклей у них не было, и когда начался заезд, они ничего не смогли разглядеть толком. Позади них какой-то мужчина то и дело вскрикивал:– Фаворит ведёт!.. Фаворит ведёт!..Когда лошади прошли Тэттенхэм Корнер, тот же мужчина, захлёбываясь, переменил мнение:– Паша… Паша возьмёт!.. Нет, Фаворит… Нет, не он!.. Илиада!.. Илиада вырвалась!..Уилфрид стиснул руку Динни.– Наш! Смотри – вон там! – бросил он.Динни увидела на другой стороне круга лошадь под розово-коричневым жокеем, которого обходил шоколадно-зелёный. Обошёл, обошёл! Они выиграли!Толпа пришла в замешательство и умолкла, а они стояли и улыбались друг другу. Этот выигрыш – знамение!– Я получу твои деньги, разыщем машину и домой.Уилфрид настоял, чтобы Динни взяла себе все деньги, и она присоединила их к своему сокровищу. Лишняя гарантия на тот случай, если ему вздумается избавить её от себя!На обратном пути они снова заехали в Ричмонд-парк и долго сидели среди молодых папоротников, слушая кукушек и чувствуя себя бесконечно счастливыми в успокоительно шепчущей тишине солнечного дня.Они пообедали в одном из ресторанов Кенсингтона, и Уилфрид в конце концов расстался с ней на углу Маунт-стрит.Ночью Динни не тревожили ни сны, ни сомнения, и к завтраку она вышла с ясными глазами и лёгким загаром на щеках. Её дядя читал "Дейли фейз". Он отложил газету и сказал:– Пробеги её, Динни, когда выпьешь кофе. В ней есть кое-что, заставляющее усомниться в том, что редакторы – тоже люди и наши братья. И кое-что, не оставляющее сомнений в том, что издатели к последним не относятся.Динни прочла письмо Компсона Грайса, напечатанное под шапкой:ОТСТУПНИЧЕСТВО МИСТЕРА ДЕЗЕРТА.НАШ ВЫЗОВ ПРИНЯТ.ПРИЗНАНИЕ.Под заголовком были помещены две строфы из поэмы сэра Альфреда Лайела «Богословие перед казнью».Для чего? Ни за славу я жизнь отдаю, Я и жил и погибну безвестно;Не за право на место в небесном раю, Торговаться с всевышним невместно.Но, блюдя англичанина имя и честь,Предпочту умереть, чем позор перенесть.Я сегодня усну меж несчётных костейТех, о ком все давно позабыли,Кто служил безымянно отчизне своей,Кто лежит в безымянной могилеИ о ком не расскажет надгробный гранит,Как солдат и в мучениях верность хранит.Розоватый загар на лице Динни сменился багровым румянцем. – Да, – печально вымолвил сэр Лоренс, наблюдая на нею, – дело сделано, как сказал бы старый Форсайт. Тем не менее я вчера разговаривал с одним человеком, и он считает, что в наше время больше нет неизгладимых пятен. Сжульничал в карты? Украл ожерелье? Поезжай за границу года на два, – и все забудется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80