Для господ офицеров семь процентов скидка», женщины кокетничали и дурно французили с очаровательным южно-русским акцентом.
Томные местные красавцы с удивительным достоинством топорщили усики, а приехавшие «на воды» москвичи и петербуржцы сонно и слегка небрежно, что вполне извинительно на юге, раскланивались со знакомыми.
Набережная перешептывалась, сплетничала и с нагловатым весельем смотрела вослед чуть ли не каждой смазливой бабенке.
У мангала с шашлыками молодой человек в лихом канотье обучал двух своих приятельниц зубами снимать кусочки горячего мяса с шампуров. И так как дамы с удовольствием делали все не так, как им показывал молодой человек, – всем троим было очень смешно. И молодой человек, и его дамы, отчаянно веселясь, все время поглядывали на гуляющих – с кем-то здоровались, кому-то помахивали ручкой, а кому-то даже и подмигивали. Это была «их» набережная и тех, с кем они здоровались.
Вдруг молодой человек засуетился, торопливо вытер платочком рот, перехватил шампур с шашлыком в левую руку и, держа его двумя пальцами – большим и указательным, словно дирижерскую палочку, правой рукой почтительно приподнял соломенное канотье.
– Мосье Жорж! Бонжур, мосье!
Молодой человек в восторге от того, что увидел какого-то мосье Жоржа дернулся и, взмахнув ручками, сделал этакое «антраша».
Застыли перепачканные мордашки двух дам. Они удивленно посмотрели на своего кавалера, а потом улыбнулись тому, с кем он здоровался.
А раскланивался их кавалер со знакомыми уже нам двумя молодыми щеголями, которые еще совсем недавно голыми ловили с лодки ставриду на «самодур».
Щеголи остановились.
В сторонке остановился и мальчишка с рыбой.
Тот, который был поменьше, смотрел на шашлык, пляшущий в руке у молодого человека, а его приятель, элегантный верзила, принюхался и откровенно проглотил слюну.
– Коман са ва? – великосветски спросил молодой человек, исчерпав половину своих познаний во французском языке.
Щеголь медленно перевел взгляд с шашлыка на лицо молодого человека, приподнял котелок, вежливо поклонился дамам и ответил:
– Са ва бьен.
Он еще раз поклонился и, взмахнув палочкой, собрался было продолжить свой путь, но молодой человек сделал к нему движение и, показывая на десятки шампуров, лежащих на мангале, сказал:
– Силь ву пле, мосье Жорж, силь ву пле, мосье Антуан! Как говорят у нас в России, не откажите составить компанию... Эх, забыл я как это по-вашему!
Мальчишка напряженно смотрел на своих приятелей из-за угла греческой кофейни.
Верзила снова проглотил слюну. Щеголь приподнял котелок и, благодарно улыбаясь, развел руками – дескать, с удовольствием бы, но... Тут уж и верзила поклонился. Оба они незаметно для всех глазами поискали мальчишку с рыбой и смешались с толпой гуляющих.
Мальчишка, ухмыляясь, посмотрел на молодого человека с шашлыками и, презрительно цыкнув сквозь редкие зубы, побежал за своими приятелями.
– Кто это? – спросила одна из дам, ловко стягивая зубами мясо с шампура.
– Это знаменитейшие французские циркачи, воздушные гимнасты Антуан и Жорж! – ответил молодой человек.
– Хочу в цирк! Хочу в цирк! Хочу посмотреть на французиков! – капризно надувая губки, затараторила вторая дама.
Их кавалер набил рот шашлыком, и с трудом, но очень галантно произнес:
– Мадам! Желание женщины – закон для джентельмена!
* * *
Теперь Антуан и Жорж шли у самой воды, а в стороне от них плелся мальчишка с рыбой.
– Васька, – сказал Антуан Жоржу. – Так больше жить нельзя. У меня голова с голодухи кружится.
– Ну потерпи еще немного, – ответил Жорж. – Потерпи, Феденька. Нажарят нам сейчас ставридки...
– Каждый день ставридка, ставридка, ставридка! – зло проговорил верзила Федя. – До каких пор?
– А я тебе сколько раз говорил, давай сорвемся из этого цирка к чертовой матери! – сказал Вася и негромко свистнул.
Мальчишка вопросительно посмотрел на него.
Вася сделал какой-то жест руками, понятный только одному мальчишке, и мальчишка умчался, размахивая куканом с рыбой.
– Куда ты сорвешься? Куда ты сорвешься? Ни денег, ни ангажемента... Трапеции, и те хозяйские! Попасть бы к Саламонскому, к Никитину, к Чинизелли. Показать бы им нашу работу, найти бы себе хорошего хозяина...
Вася нагнулся, поднял плоский голыш и с силой пустил его по воде «блинчиками».
– А нельзя ли вообще без хозяина? – спросил он, глядя как камень скачет по воде.
– Это как же? – испугался Федя.
– А очень просто, – ответил Вася и бросил второй голыш.
– А жить как же?
– Товарищество организовать, – задумчиво произнес Вася и пустил по воде третий голыш. – И начать жить по-новому...
– Какое товарищество? – спросил Федя. – Цирковое?
– Ну, мы с тобой цирковое, а другие – общее. Российское.
– Кто это такие «другие»? – подозрительно спросил Федя.
– Есть люди, – коротко ответил Вася.
– Знаю я этих людей, – зло сказал Федя. – Это те люди, к которым ты в Тамбове по ночам на сходки бегал, а мне врал, что на рандеву к барышне Кошкиной собираешься. Я, если хочешь, все про тебя понимаю! Я не дурак какой-нибудь! Ты лучше придумай, как у нашего хозяина хоть пятерочку выманить!
– Нет. Надо, чтобы эта сволочь отдала все наши деньги, которые мы заработали за последние полтора месяца! – решительно возразил Вася. – Часть на дорогу пойдет, а на остальные... Нам бы только до Тамбова добраться!
* * *
В глубине набережной стоял богатый провинциальный цирк. Он светился огнями и вход его, украшенный яркими и наивными афишами, был уже забит публикой, которая вливалась в три настежь открытые двери.
Афишы были прекрасны:
«Стой, прохожий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17