) и, насев на хозяина с трех сторон, начали выкручивать ему руки. Сопротивляться Крутов стал инстинктивно, мгновенно переходя в состояние боевого стресса. Ему удалось вывести из строя двоих нападавших, повредив одному кисть руки, второму коленную чашечку, но третий ударил его прикладом автомата по затылку, и на какое-то время Егор потерял сознание. Пришел в себя от того, что кто-то два раза ударил его ногой по ребрам, пока не раздался зычный сытый голос:
— Хватит, волоките его в «воронок».
Крутова схватили за ноги и поволокли лицом вниз по ступенькам крыльца, потом по дорожке от дома к калитке. Связанные за спиной руки не позволяли ему изменить позу, однако ноги действовали, и Егор, чуть подтянувшись, рывком выбросил их вперед, отбрасывая тащивших его людей.
Вскочив, он встретил их классическим хаппо кэри
, но снова получил удар, — как показалось — по затылку и позвоночнику одновременно, лишь позже он понял, что это был разряд полицейского электрошокера, — и упал вперед, сломав телом низкий штакетник палисадника.
— Силен, скотина! — буркнул тот, что бил его сзади. — Свяжите ему ноги и дайте, как следует, не церемоньтесь. Птица, видать, крупного полета.
Крутова наградили несколькими умелыми тумаками, от которых он снова потерял сознание, и как бревно закинули в стоящий на улице «воронок» — милицейский джип с мигалкой на крыше и зарешеченным задним окном. Вот тут-то он и взвыл про себя от боли и унижения, от осознания безнадежности ситуации, которую обязан был просчитать и предупредить. Бандиты после разборки с ними на складе ГСМ видимо пошли самым простым путем: вызвали милицию, вычислили, кто участвовал в налете, во всяком случае, его они-таки нашли, и обвинили в убийстве военнослужащего. В этой ситуации Крутов на месте омоновцев, вызванных по тревоге, тоже не поверил бы ни одному его слову. Теперь приходилось только скрежетать зубами от злости на самого себя, выдерживать хамство и зуботычины чувствующих свою правоту омоновцев, терпеливо ждать, пока им не начнет заниматься следователь, и верить, что алиби, которым он обзавелся, сработает.
Дверца кузова, на металлическом полу которого он лежал, открылась.
Крутов с трудом повернул голову и увидел Елизавету: ее под руку вел по улице громила в камуфляже. Глаза девушки расширились, когда она заметила лежащего в машине Егора. Вырвавшись из рук конвоира, Елизавета бросилась к «воронку» и упала от толчка в спину. Крутов дернулся, пытаясь сесть, не обращая внимания на боль в избитом теле, скрипнул зубами. Но сесть ему не дали, кто-то наступил ногой ему на голову, придавил к полу.
— Не мечи икру, скотина! — раздался ленивый равнодушный голос. — Еще раз шевельнешься — сниму скальп!
— Позови командира, — выдохнул Егор, поклявшись в душе выдать по справедливости всем, кто его задерживал.
— Обойдешься, — отмахнулся страж и больно наступил каблуком ботинка на ухо пленнику.
Если бы Крутов не прошел огни и воды военных операций, не пережил десятки боевых схваток, он бы наверное заплакал от оглушающей обиды и уязвленного самолюбия, но отчаиваться полковник не привык и лишь вывернул голову, чтобы посмотреть на омоновца, чтобы узнать его, когда придет время.
Елизавету посадили в другую машину. Со стуком закрылись дверцы джипа.
Знакомый зычный голос скомандовал:
— Разойтись! Всем разойтись по домам! Задержан опасный преступник, киллер, убивший военнослужащего. Поехали. — Это уже своим подчиненным.
Голоса односельчан, среди которых Егор узнал тенорок дядьки Василия, слились в неразличимый гул, отдалились. Крутов провалился в полубредовое состояние и перестал воспринимать действительность. Способность чувствовать вернулась к нему час спустя,когда отряд Брянского ОМОНа привез его в Жуковское отделение милиции.
Егора грубо подняли, пинками выгрузили из чрева милицейского автомобиля, поставили на ноги и на виду у всех повели — почти голого, в одних плавках! — через двор к небольшому каменному строению со щелевидными окнами под крышей: это была местная КПЗ. На пороге Крутов остановился, поворачиваясь лицом к конвоирам.
— В чем меня хоть обвиняют?
— Еще спрашивает, паскуда! — замахнулся автоматом безбровый верзила и промазал — Егор уклонился от удара. Он мог бы даже в этом состоянии обезоружить омоновца или «уронить его до нуля» — по терминологии спецназа, то есть серьезно вывести из строя, но драться в предлагаемых условиях не имело смысла, его могли просто пристрелить и лишь потом начать разбираться, виновен он или нет, как это уже случалось.
— Я требую адвоката! — еще раз попытался отстоять свои права и воззвать к справедливости Крутов. — Я ни в чем не виноват.
— Будет тебе адвокат, бандит! — буркнул лейтенант милиции, возникший за спинами омоновцев. — В общак его.
— Дайте хотя бы штаны.
Крутова схватили за руки, втолкнули в домик КПЗ и заперли в одной из общих камер, где уже находилось трое задержанных: коричневолицый мужчина средних лет, похожий на чеченца, и двое совсем молодых людей семнадцати-восемнадцати лет, абсолютно лысых, то есть наголо обритых, щеголявших в кожаных безрукавках со множеством молний и заклепок и грязных джинсах. Это были вероятно местные скинхэды. Они захихикали, показывая на голого Крутова пальцами. Небритый чеченец молча подвинулся на нарах, и Егор, благодарно кивнув, сел, вдруг почувствовав, как болит избитое исцарапанное тело, не тело — английский пирог с отбитыми почками, как говаривал по данному поводу Саша Зубко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146