Дядя Егора Крутова выглядел почти здоровым. Панкрата он не узнал и на «привет от племянника» сначала прореагировал, как на шутку, и лишь потом, после короткого рассказа о происшествии с племянником, заговорил с Панкратом серьезно.
— За что же его забрали, сукины дети? Он же сам военный человек, ничего дурного не замышлял.
— Поэтому я и пришел к вам, — сказал Воробьев. — Хочу понять, что случилось. Егор действительно хороший человек, в тюрьме ему не место, надо выручать.
— А ты адвокат али еще кто?
— Еще кто, — усмехнулся Панкрат. — Друзья мы и делаем одно дело.
— Ясно, — усмехнулся и Осип. — Лихой ты человек, я гляжу, пролаз
. Но верить можно. Егор с каждым дружить не стал бы. Лишь бы твои планы хинью
не пошли. Чего знать-то хочешь?
В палате находились еще трое больных, посматривающих на гостя с любопытством, и Панкрат понизил голос:
— До того, как Егор приехал, у вас в округе ничего странного не происходило?
— А что у нас должно происходить? Тишь да гладь, да Божья благодать.
Разве что вот корова у кума пропала, месяц искал — не нашел. Машка еще Спиркина ногу сломала, за брагой в погреб лазила… вот и все чудеса.
— А чужие люди в деревню не заглядывали?
Глаза Осипа остро блеснули. Старик понимал больше, чем прикидывался.
— Как же, чуть ли не каженную неделю ватага варнаков налетает… в баню помыться к Гришанкам. Но тихо гуляют, без вытребенек. Да вот еще ономнясь
каженик приходил, — оживился старик.
— Кто? — не понял Панкрат.
— Каженик, человек, которого леший обошел
. Весь трясется, бормочет что-то, шарахается от всех, глаза бегают. Я с ним не балагурил, издалиот посмотрел, а Ромка сполагоря
угомонил его, погутарил, домой отвел.
— Ромка — это сосед ваш, Роман Евграфович?
— Он, Ромка Качалин. Дед у него колдун был, да баба евоная, Степанида, заговоры всякие знает, боль снимает. Хорошая баба, да все же посуровей моей Аксиньи, хотя, конечно, всяко бывает. Как говорится: жена в больших количествах — яд, в малых — лекарство.
Панкрат засмеялся.
— Оригинальный у вас подход к жизни. А что он бормотал, каженик этот ваш?
— Ромка сказывал, околесицу всякую нес. Что за ним буд-то черти гонятся, с гадюками… или не, с удавами, ну тоже змея такая большая, что его похоронить живьем хотели, а кто он такой — не помнит.
— Ясно, — спокойно кивнул Панкрат, у которого от предчувствия свело живот. — И куда он потом делся?
— А приехали за ним из психбольницы, машина такая специальная, желтая, сплюснутая, гладкая, как лепешка, с черной звездой на заду.
Оказывается, сбежал он из больницы, псих. Ну, увезли, конечное дело.
— А звезда на заду машины не шестиконечная была?
— Шат его знает, не разобрал.
Панкрат поднялся.
— Спасибо вам, Осип… э-э, не знаю, как по батюшке.
— Просто Осип. За что спасибо-то, мил человек? Я ить и не сказал ничего. И ты вот, тоже, не говори моей бабе про Егора ничего, а то почнет тугу
носить, хизнуть
.
— Хорошо, не буду, — пообещал Панкрат, отмечая вдруг, как изменилось лицо старика — расплылось в улыбке, и оглянулся.
В палату входила молодая, очень симпатичная женщина с шикарными густыми русыми волосами по плечи, с тугой полной грудью, натянувшей оранжевую блузку, с красивыми ногами. Она смотрела на Осипа и улыбалась, показывая ямочки на щеках, и лицо ее кого-то напомнило Панкрату. Через секунду он сообразил — она была похожа на Егора Крутова.
— Лидка, — радостно зашевелился Осип, — пить принесла?
— Как просил, сколотки, — подняла трехлитровый бидон женщина, посмотрела на примолкшего Панкрата. — А вы кто?
— Это друг Егорши, — представил Воробьева Осип, — Панкратом кличут. А это сестра Егора двоюродная, Лидка, незамужняя, между прочим, хотя и с детями. — Осип хохотнул.
На щеках Лиды расцвел румянец.
— Что ты говоришь, дед!
— То и говорю, что ты у меня красавица. Вдруг сосватаю? Литр самогону поставишь? — Он снова засмеялся. — Заходи еще, хлопче, погутарим. А еще лучше к нам в гости в Ковали приезжай, я здесь не задержусь, через недельку сбегу.
Панкрат поклонился, пряча в душе взгляд Лиды, теплый, смущенный и заинтересованный одновременно, сказал «до свидания» и пошел из палаты, но на пороге остановился.
— Если хотите, Лида, я вас подожду, довезу до деревни.
— Ой, не надо, — смутилась женщина, — тут недалеко, сама дойду.
— Да мне все равно в ту сторону ехать.
— Жди, жди, — шевельнул забинтованной рукой Осип, — подвезешь, ежели по пути.
Лидия нерешительно посмотрела на деда, и Панкрат, проговорив: так я жду,
— торопливо вышел в коридор.
Ларин топтался у киоска возле больницы, как две капли воды похожего на тот, что сгорел в Ковалях, и Воробьев даже подумал мимолетно — не одного ли хозяина они имеют? — но мысли тут же свернули в иное русло, душа была занята женщиной и топорщила перья, как бы прихорашиваясь и подыскивая предлог, чтобы продолжить знакомство, заявить о себе в полный голос. В принципе, Панкрат испытывал сейчас сладкий, кружащий голову шок и не мог ничего с собой поделать. Да и не хотел. В пустоте сердечного пространства плавала лишь одна сияющая фраза: не упусти судьбу, парень, это она — твоя женщина… не упусти…
— Что это с тобой? — перепугался Михаил, глянув на лицо Воробьева. — Дед умер, что ли? Засада в больнице?
Панкрат очнулся.
— Заводи машину, подгоняй ко входу.
— Повезем кого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146