Изможденное от перестуда и кровогона тело угнетается сухой и душной соломенной шубой. Забирай, забирай силушку живомерную…
Одно с другим в этот день соединимо по духу. Минет неделя, и подступит великий славянский праздник Масленица, праздник, слитый с животворными силами Природы, с ее весенним пробуждением. Размечена годовая круговерть больших и малых перемен по солнцу, по солнцу и Масленица метится, и потому сливается она с днем весеннего равноденствия. Христиане, правда, числят ее по Пасхе, но это уже иной обычай, и идея в нем не та. На Масленецу тоже борются. Борются ряженые. Вот ведь как получается – борьба вроде и не борьба, так, утехи раде, здоровья ради, да по обычаю, а ведь все-таки поединок. Конечно, победителя в нем нет. Но всегда ли только ради победы сходятся борцы? Нет, не всегда. С молодильным боем понятно, тут силушку жизнетворную «тут, здоровятся, кровь молодят. А на Маслену? На Маслену по языческим поверьям приходит молодой бог Ярило, чтоб отвести чары Мора – Мороза, вернуть Земле извечное и святое качество – материнство. Привораживают и влекут Ярилу символом, заговором, особым действиям, всем тем, что ему понятно и легко им узнаваемо. Так, сотворив малую картинку происходящих в Природе явлений, притягивают Великую силу Перемен, знаемую и чтимую в славянском сознании под образом того или иного языческого бога. Оттого и борются ряженые, что само действо борьбы и персонажи, в нем участвующие, разыгрывают сценки из Спектакля Перемен, назначая и указуя всякой силе на отведенную ей роль: Зиме – погибель скорая, Яриле – торжество.
Вот ведь как получается – поединок поединку рознь. Можно разобрать правила боя, его техническую «начинку», однако все это будет некое следствие, то есть провидение предварительной идеи. И потому исходить будем от идеи, от того, что и двигало общественным сознанием при сотворении конкретики форм и действий.
Поединок у славян соединился с тремя измерениями бытия: воинским, земледельческим и общеродовым.
Воинское начало, как правило, утилитарно. В нем большая часть усилий и забот обращается профессиональным навыком. Хотя для человека непосвященного многое в такой системе покажется причудами и театральщиной. Особенно это касается специфических степеней совершенства. Жизнь не должна быть однородной, каждый ее шаг человек стремится подчинить узнаваемости и самобытной свойственности. Отсюда и смена степеней развития обставляется пышно и как особое таинство. Таинства эти принято называть инициациями, другими словами – началом, или предварением чего-либо. Ребенок в воинских родах, родах, еще поклоняющихся языческой идее, то есть имеющих свое собственное обожествленное воинское начало, свою родовую воинскую этику и мораль, свою систему кодирования и передачи знаний, гак вот, ребенок в этих родах обращен к инициациям с младенчества. Безусловно, о важности обрядового действия здесь говорить не приходиться. Инициация в большинстве случаев – условность. Однако все то, что она собой предваряет, будет формировать мировоззрение, поведенческие нормы юноши и, безусловно, дает ему право на приобщение к профессиональному опыту своего племени.
Искусство поединка среди родового воинства Руси обожествлялось. Нашему сознанию сейчас уже не под силу распознать, в чем глубинное различие между воинственными образами славянских богов – Руевитом, Ярым, Трояном, и Перуном. Только ли родоплеменная теология разводит их, единых в своей идее? Не будем предаваться глубокомысленному разбору, поскольку он сродни рассуждениям о вкусности плодов, которые сам никогда не ел. Так или иначе, действие борьбы, поединка соединялось с тканью самого обожествленного образа или, по меньшей мере, одухотворялось им.
Соответственно, какие-то ритуальные формы посвящались самому богу, в прославлении или призывании его. Подобные поединки проводились перед великими, судьбоносными битвами, поединщики символизировали полярные силы: добро и зло. Вспомним упоминавшиеся масленичные бои ряженых для привлечения весеннего солнца. Этот же поединок часто переносился и на поле брани, предваряя битву, где каждый соперник уже представлял свой народ. Об идейном влиянии исхода подобного поединка говорит тот факт, что он иногда приносил победу одному из воинств без кровопролитной битвы. Так было в 993 году, когда киевский кожемяка выиграл сражение с печенегом, так было и в 1022 году, когда князь Мстислав Владимирович, убив в рукопашном поединке Редедю, обратил в суеверное бегство войско косогов.
Ритуальный поединок, свойственный чисто воинской культуре, прочно соединился с погребальным обрядом – тризной, переняв и само название обряда. Шумное похоронное действо пронизывает всю историю человечества, углубляясь в древний каменный век – палеолит. Поединок в данном случае призван опять же не выявлять сильнейшего, а выразить общее мнение об умершем. Чем ярче действие, тем больший статус придавался покойнику, и тем достойнее его место в загробной стране героев. Сознание народа сохранило тризну, вытеснив архаизмы и заменив погребальный курган снежной горой. До сих пор еще детвора играет в «Царя горы» и не предполагая, что стоит за этой игрой. Кстати, именно «Царем горы» обратил я когда-то внимание специалистов к проблеме славянского ритуального поединка. Было это на II Виноградовских чтениях, проводимых Академией педагогических наук. Нашлись потом и продолжатели… приписавшие идею себе, как некто Туманов из Челябинска, способности которого не позволили ему хотя бы изменить текст журнала «Клуб», впервые напечатавшего уроки славяно-горицкой борьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50