Представителя Центра Бартек проводил в лесную избушку.– Если хотите кого-нибудь перебросить на Большую землю то поторопитесь, – сказал гость, – самолет сейчас отлетает.– А вы остаетесь? – удивился Бартек. Представитель Центра кивнул в ответ. В эту ночь Бартек больше ничего от него не узнал.Утром капитан Антонов сказал Бартеку, что прибыл по делу провала их агентуры.– Быстро реагируете, – проговорил Бартек. – О том, что кто-то из варшавской подпольной сети провалился и немцы напали на след нашей радиостанции, я информировал Центр четыре дня назад.– Кто провалился?– К сожалению, еще не установили. Только можем подозревать. Неожиданно к нам прибыл радист из Варшавы.– Интересно, – отозвался капитан Антонов. – Его я хотел бы выслушать в первую очередь.– Это невозможно. Радист в тяжелом состоянии. Ранен при побеге и чудом добрался до своего дяди в Козеницах. Я очень беспокоюсь о Юзефе и Мундеке. Они уже должны были прибыть. Тогда вся наша агентурная сеть была бы в сборе.– К сожалению, не вся, – ответил Антонов, – не хватает «J-23». 11 После завтрака началась беседа с разведчиками. Бартек принимал в ней участие, хотя и не очень понимал смысла каверзных вопросов капитана Антонова. По правде говоря, представитель Центра поначалу не понравился Бартеку. Суховатый, мнительный, недоверчивый… Бартеку казалось, что и на себе он чувствует его пристальный, сверлящий взгляд. «Ну что ж, – подумал командир отряда, – такая у него работа».Представитель Центра беседовал со Стасей Зарембской. Девушка старалась отвечать на его вопросы как можно точнее и подробнее и заметно волновалась, ибо тон капитана Антонова обескураживал ее.– Ты утверждаешь, что об опасности тебя предупредил Адам?– Да, – ответила она.– Он говорил, что за тобой следят? И как давно?– Нет, этого он не говорил. Только приказал немедленно уходить в лес. Мы условились встретиться на станции в Пырах.– С кем ты еще была связана?– Только с Адамом и Сковронеком.– Тебе известно, кто такой «J-23»? – Нет.– Не замечала ли сама, что за тобой следят?– Нет, но теперь я понимаю, что, очевидно, допускала ошибки, а должна была быть более внимательной и бдительной. Я всегда очень торопилась доставить донесение портному во время работы. Мы с Адамом полагали, что так будет безопасней.– А у портного Сковронека все было в порядке?– Я старалась быть осторожней и каждый раз проверяла сигнал. На дверях, как обычно, были написаны мелом буквы «К+М+Б». Если грозила опасность, то этого знака на дверях не должно было быть. – Девушка замялась, и капитан Антонов заметил это.– Ты уверена, что этот знак был? – спросил он.– Был, я хорошо помню, только мне показалось, что Сковронек при последних встречах был чем-то взволнован, чего-то боялся, у него были такие испуганные глаза…– Когда ты это заметила?– Две или три недели назад.Представитель Центра поблагодарил девушку за информацию и попросил позвать Адама.Когда Станислава выходила, Антонов напомнил девушке, что ей не следует пока отлучаться из лагеря.– Не преувеличиваете ли? – спросил его Бартек после того, как она вышла.– О чем ты? – удивился Антонов, пристально посмотрев на Бартека. – Кто-то из них предатель. Вот уже пять недель, как радиостанция передает в Центр дезинформацию. Понимаешь? Необходимо тщательно проверить вашу агентурную сеть и обезвредить того, кто предал. Что со Сковронеком?– У него фельдшер. Пополудни будем иметь возможность выслушать и его… Садись, Адам, – обратился он к входящему Прухналю, пытаясь этим смягчить неприятное впечатление от предстоящего разговора.– Когда Юзеф сообщил об опасности? – последовал первый вопрос.– В прошлый вторник. Я пришел на квартиру, где он проживал под именем Виталиса Казимируса, как обычно, снял показания счетчика и получил по счету за газ.– Юзеф предупредил тогда, что за вами следят?– Да. Приказал мне уходить в лес и забрать с собой Зарембскую, если я ей доверяю. У меня не было повода не доверять девушке.– Он сказал, какая конкретно опасность угрожает вам?– Нет, Юзеф никогда не говорил лишнего.– А фамилия, имя? Неужели никого не называл?– Нет. Сказал только, что нам угрожает опасность и может случиться провал агентурной сети.– Однако он приказал тебе, несмотря на опасность, передать еще одно донесение в Центр. Что тебе известно о содержании этого донесения?– Ничего. Донесения всегда были зашифрованы.– В гестапо имеются неплохие специалисты по дешифровке.– Вы подозреваете меня? Разве можно этим шутить?!– Никто тебя не подозревает. Успокойся и возьми себя в руки.– Если бы я был агентом гестапо, то уже давно выдал бы Юзефа. Только я один из всей нашей агентурной сети… – начал он и замолчал, вспомнив, что Юзеф еще не появился здесь.– Да, конечно, – проговорил капитан Антонов, – только ты один из всей сети знал все четыре его квартиры и фамилии, которые он менял.– Если вы меня подозреваете…– Адама я знаю восемь лет, – сказал Бартек. – Если это имеет для вас какое-то значение, то могу поручиться за него.Адам вышел.– В этой истории мне что-то не нравится, – сказал Антонов. – Юзеф предупреждает их об опасности, а сам куда-то бесследно исчезает. Радиостанция целый месяц дезинформирует Центр, передает фальшивые донесения, а радист появляется у вас целый и невредимый.– Это не совсем так, – возразил Бартек. – Он был серьезно ранен при побеге и чувствует себя очень плохо… Настораживает прежде всего сообщение Зарембской о том, что Сковронек был взволнован и чего-то боялся.– Вот здесь как раз и зарыта собака, – отозвался Антонов. – Нам еще не все известно, и мы должны это выяснить. Логично было бы только одно объяснение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17