Даже Камилла, такая спокойная и сдержанная. И даже Малькольм. Хотя он никогда ничего не говорит, я не чувствую никакого осуждения с его стороны. Почему же Дэниел не может так относиться ко мне?
– Боже, Джулия, думаю, тебе следует получше разобраться в своих чувствах, девочка. И если Дэн забылся до такой степени, что совершил тем утром то, о чем ты рассказала, а затем почувствовал себя обязанным сделать тебе предложение, хотя не было никаких свидетелей, тогда, возможно, он повторит свое предложение. Честное слово, это так интересно. Дэн. Кто бы мог подумать?
– Иногда, Гасси, от тебя нет никакой помощи. Я раскрыла перед тобой свое израненное и смущенное сердце, и все, что получила взамен, – глупые восклицания и такой же глупый совет. Я сказала тебе, что скорее умру, чем стану женой Дэна. Говорю тебе, я ненавижу его! Неужели это не ясно?
Ясно как дважды два, – с улыбкой заметил Гасси. – Ну-ну.
Джулия высвободила свою руку из-под его локтя, преисполненная достоинства.
– Ну вот мы и в деревне. Пойду посмотрю, получила ли мисс Маркхам новые шляпки. Спасибо, Гасси, хотя и не за что.
– Джули, – ласково произнес он.
– Нет, правда. – Она выглядела явно обеспокоенной. – Я ждала, что ты скажешь мне что-то разумное и успокаивающее. Я в таком смущении, что временами должна смотреть вниз, чтобы удостовериться, что моя голова идет в том же направлении, что и мои ноги.
Гасси улыбнулся и потер ее нос костяшками пальцев.
* * *
Граф Биконсвуд никогда не мог понять, в чем состояло очарование старых кладбищ, но они неизменно притягивали его и кузенов. Они должны были вызывать скорбные чувства, но этого не происходило. Возможно, здесь замешана история, думал он, и понимание того, что деревня и местность вокруг нее не возникли на прошлой неделе, а существовали сотни лет. Люди жили здесь, трудились, любили и умирали, оставляя после себя потомков и имена. Жители деревни и фермеры-арендаторы до сих пор носили фамилии, запечатленные на надгробных плитах.
И конечно, здесь была могила его тети и дяди, около которой молодежь задерживалась и на несколько минут гасила свое веселое настроение. Сегодня тяжело было вспомнить, что дядя умер совсем недавно. В их одежде и поведении дома не было ничего, что напоминало бы об этом.
Джулия плелась в хвосте, необычно подавленная. Перед могилой деда она опустилась на колени и коснулась свежей земли. Памятник еще не был установлен на нужном месте. Его сняли, чтобы выбить на нем новые слова. Она молча плакала, как понял граф, который шел следом за ней на некотором расстоянии, а остальные направились к церкви, в ее приятную прохладу. Он не беспокоил ее в течение нескольких минут и протянул ей большой носовой платок, лишь когда она поднялась с колен.
Джулия недоуменно и сердито посмотрела на графа, прежде чем принять платок и вытереть глаза.
– Почему бы мне не пролить несколько слез по нему? Он всегда был так добр ко мне. Пожалуй, даже слишком добр. Ты всегда говорил, что он балует меня. Может быть, так и было. Он очень меня любил. Меня бросает в дрожь, стоит подумать, что я сирота. И не нужно было так подкрадываться ко мне.
– Извини, мне не следовало досаждать тебе сейчас.
– Еще одно извинение? – Джулия сделала жест, словно собиралась вернуть ему платок, но потом передумала и опустила его в ридикюль. – Я хочу навестить миссис Дермотти. Она обидится, если я не сделаю этого.
– Жену священника? Я тоже намеревался выразить им свое уважение. Я пойду с тобой, Джулия.
Священник и его жена были дома с самой младшей из детей – маленькой девочкой со щечками-яблочками и светлыми кудряшками, которая пряталась за материнской юбкой на пороге дома. Она очень стеснялась графа, но выглядывала из-за матери и улыбалась Джулии. Джулия нагнулась, взяла малышку в охапку и несколько раз покружила. Она снова смеялась и сияла, а ребенок визжал от восторга.
Граф не собирался входить в дом, но священник и его жена были так рады гостям, что он согласился выпить с ними чашку чая. Девочка же увела Джулию в гостиную, чтобы показать ей новую книжку, которую папа привез ей из Глостера. Джулия села на пол и почти час рассматривала книгу, обняв одной рукой ребенка, при этом умудряясь принимать участие в разговоре взрослых.
В другое время граф был бы возмущен. Молодая леди сидит на полу и пьет чай в доме священника? Но Джулия выглядела такой же счастливой, как и девочка, а священник с женой смотрели на нее так любовно и говорили с ней о людях и событиях, о которых граф знал очень мало, что Дэниел начал понимать, что в ее поведении не было ничего скандального. На короткое время их визита Джулия, словно лучик солнца, осветила дом священника.
То же случилось и позже, когда Джулия объявила о своем намерении навестить двух сестер и вдовую невестку Гертин, пожилых людей, которые почти не покидали дома и были бы, по словам Джулии, безмерно огорчены, узнав, что она посетила деревню и не заглянула к ним.
Дэниелу не следовало идти вместе с ней. Она была бы гораздо счастливее, если бы он оставил ее в покое. И ему было бы свободнее одному. Но остальные члены их компании сидели у церковной стены или на траве перед ней, когда они вышли из дома священника, и заявили о своем намерении отправиться домой. Если он сейчас покинет Джулию, той придется возвращаться в поместье одной, и это будет в высшей степени неприлично. Хотя ему тут же пришло в голову, сколько десятков раз в течение года Джулия ходила одна в деревню и обратно. Он не мог представить, что тетя Милли сопровождала ее, если только не был заказан экипаж. Все три леди Гертин были в восторге, увидев Дэниела, они прихорашивались, хихикали и вели самый что ни на есть светский разговор – только ради него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70