Его дяди, как он заметил, выкрикнув несколько шуток и вдоволь посмеявшись, продолжили свою прогулку.
– Я знаю, в чем дело, – хмурясь, сообщила ему Джулия. – У тебя двойник, да? А может, вас четверо, шестеро? Правильно. Вас шестеро, Дэниел. Я раскрыла твой секрет. Большую часть времени – ну немного больше, чем большую, – я веду себя чинно и безупречно. Но когда, в редком случае, мне приходит в голову порезвиться и понаслаждаться жизнью, передо мной тут же возникает один из вас шестерых со сжатыми губами и презрительным взглядом, начинающий читать нотации в два ярда длиной и на добрый дюйм покрытые пылью. Это отвратительно.
– Если я существую в шести лицах, то ты – в двенадцати, Джулия. Неужели ты не понимаешь, что расшиблась бы, потеряв равновесие?
– Но этого же не случилось!
– Или промокла, если бы я не поймал тебя?
– Но ты же поймал меня, хотя, возможно, и жалеешь об этом. Как ты умудрился очутиться именно здесь и именно в нужный момент, Дэниел?
– А ты? – спросил он, сердито глядя на нее.
– Камилла спасла меня на вершине холма, – призналась она. – И я испытала такое облегчение, что мне нужно было сделать что-то…
– Опрометчивое? Опасное? – подсказал граф.
– Именно – кивнула Джулия, посылая ему ослепительную улыбку.
– Так от чего же Камилла тебя спасла? От дикого кабана?
– От скучного домашнего борова, если хочешь знать. – Она засмеялась. – Хотя бессовестно с моей стороны говорить так, и мне стыдно, что я не могла удержаться от каламбура. Я уверена, что Малькольм вовсе не скучный. Он много читает и много занимается, не так ли? Он, должно быть, знает массу интересных вещей. Если бы только он мог говорить о них! Я ничего не могла вытянуть из него, кроме заикания и пристальных взглядов. А он ведь искал меня. Я встретилась взглядом с Камиллой и молча закричала: «На помощь!» Она подошла, а я вознаградила ее, оставив их вдвоем. Бедная Камилла. Это было ужасно жестоко с моей стороны. Тем более что она должна была терпеть его общество весь путь до дома.
– Как я понимаю, Малькольм еще не сделал тебе предложения?
– О, к счастью, нет! Хотя я уверена, что он подошел ко мне именно с этой целью. Но он не мог выжать из себя ни слова. Кстати, ручей выглядит очень привлекательно. Разумеется, ты выйдешь из себя, если я сниму туфли и чулки и поброжу по воде? Я права?
Она хочет, чтобы он видел ее голые ноги и щиколотки? Да, он будет возмущен. Ну конечно!
– Молчание, как и в случае с Малькольмом, – хмыкнула она. – Хотя ответ ясно читается в твоих глазах. Отлично. Я пойду рядом с тобой, как настоящая леди, Дэниел, так как уверена, что ты слишком джентльмен, чтобы уйти и бросить меня здесь одну. Я даже обопрусь на твою руку, раз уж ты ее предложил. Вот. Вся беда с Малькольмом в том, что чувствуешь: он обдумывает разные глобальные проблемы, но забывает выразить их словами. Это приводит меня в замешательство.
– Так что ты пока еще не сделала выбор? – поинтересовался граф. – Я думал, что ты уладила этот вопрос с Гасси там, в Калверкасле, несколько дней назад.
– О, не напоминай мне об этом. Ты что – планируешь затрагивать эту тему каждый раз, как мы оказываемся наедине, да? Это оскорбительно. Между прочим, я отдала те туфли моей горничной. Они ей слегка великоваты, но она в восторге. Нет. Я правда не могу выйти замуж за Гасси, хотя он был готов сделать мне предложение. Он слишком хороший друг, чтобы стать моим мужем.
– Разве плохо дружить с мужем?
– Нет, конечно. Но стать закадычными друзьями – совсем другое. Я умру от смущения, когда мы…
– Ты уверена? Я думал, ты не способна испытывать смущение. Разве что тебя уличают в слабости, как, например, в тот день, когда ты боялась спуститься по ступеням в замке.
– Мне совсем не нравится наш разговор. Однако, предполагаю, эта тема обсуждается всеми в последние дни, не так ли? За кого выйдет замуж Джулия? Мне это ненавистно. Давай поговорим лучше о тебе. На ком женишься ты, Дэниел? Впрочем, уверена, при твоем характере ты вообще, может, и не женишься. Тебе нелегко будет найти женщину, соответствующую твоему титулу и положению. Да нет, конечно же, женишься, потому что ты отличаешься высоким чувством долга, а твой долг – жениться и произвести на свет наследника. Я права?
– Ты права, – коротко отозвался он. Граф с удивлением отметил, что ощущает свой гнев, почти как рану. Следует ли из этого, что его чувство долга и ответственности сделало его холодный и бесчувственным человеком? Неспособным к нежности? Он отнюдь не был лишен тонких чувств.
– Что ж, – произнесла она, – тогда ты должен оглядеться вокруг себя. Ты ведь участвовал в лондонском светском сезоне, когда тетя Милли вызвала тебя сюда, так? Ты был на ярмарке невест? И выделил какую-то одну, Дэниел?
Бланш. Он не хотел обсуждать ее с Джулией.
– Твое молчание красноречивее всяких слов. Какая она? Хорошенькая? – продолжала свои расспросы Джулия.
– Миниатюрная и хрупкая. И блондинка. Очень привлекательная.
– Ясно. Полная противоположность мне. Но так и должно быть, – понимающе заявила Джулия. – И она достойна тебя, Дэниел? Она настоящая леди и подходит тебе? Из нее выйдет отличная графиня?
– Она – сама благопристойность. Я не буду испытывать с ней ни минуты беспокойства. Только гордость.
– А-а, – протянула Джулия и на минуту замолчала. – Ты любишь ее, Дэниел?
Любить Бланш? Любил ли он ее? Это было неподходящее слово. Оно ничего не значит. Бланш была всем, чего он желал и в чем нуждался. И на нее было так приятно смотреть. Он может прожить мирную и счастливую жизнь с ней.
– Давай сформулируем это по-другому, – предложила она. – Ты хочешь ее?
– Черт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70