Так мне кажется, меня должны пропустить куда угодно, ведь мои часы, скорее всего, сочтены, и если я не посмотрю эту хренотень сейчас, потом...
– Знаешь, парень, тебе без балды останется жить не много, если ты не свалишь отсюда, и сию же секунду.
Взяв Гомеса за плечо, охранник развернул его и начал подталкивать вдоль коридора.
Завернув за угол, они подошли к двери из тика, через которую Гомес и вошел в этот коридор.
– А ведь вам, ребята, оттуда не видно эту дверь, – заметил частный детектив.
– Нас больше заботит та дверь, перед которой мы сидим.
– А разве... ой, Господи! Опять мотор барахлит.
Хватая воздух ртом, Гомес заметался, рухнул на пол и замер, лежа на спине и чуть подергивая ногами.
– Эй, ты что, припадочный? Здесь нельзя!
Сунув оружие в кобуру, охранник опустился на колени.
Неожиданно дверь открылась, Джейк шагнул в коридор и выстрелил из парализатора.
– Бинго, как любит выражаться Нэт. – Гомес не торопясь поднялся. – В коридоре телекамер нет, amigo. Так что, проделаем такую же штуку со вторым?
– Seis Шесть (исп.).

. To есть к настоящему моменту мы уложили ровно полдюжины этих громил.
Гомес подхватил тяжелое тело охранника, лично им парализованного пару секунд назад. Затем он аккуратно усадил его на пол, прислонив спиной к белой стене подземного коридора.
– Семь, – поправил Джейк.
– О, si. Я забыл посчитать того, которого ты уложил два поворота назад.
– Если верить чертежам Иошико, – сказал Джейк, – чуть дальше этот коридор раздваивается.
– Я пойду по левому, – предложил Гомес. – И если через пятнадцать минут мы не сойдемся на развилке, тот, кто придет, отправится искать другого.
– Лады, – согласился Джейк.

Глава 40

Белый лабораторный халат, измятый и грязный, висел на длинной костлявой фигуре Честертона словно на вешалке. Его череп украшала редкая растительность неопределенного пыльно-соломенного цвета. В большой комнате с белыми стенами не было никакой мебели, если не считать низкой черной кушетки.
– Каждый вечер, примерно в это же время, я ложусь здесь немного отдохнуть, – объяснил Честертон, садясь и проводя по волосам узловатыми пальцами левой руки.
Войдя в комнату, Джейк остановился в шаге от двери.
Он ничего не ответил, только стоял и смотрел.
– Ведь вы – Кардиган, верно?
Джейк кивнул.
– Я сразу понял. Она показывала мне ваши снимки. У нее их собралось довольно много. Анфас, в профиль, с большого расстояния, вблизи.
Честертон снова пригладил не нуждавшиеся в том волосы, на этот раз – столь же узловатыми пальцами правой руки.
– Не то чтобы она сама показывала их мне, собственноручно. Сейчас это невозможно. Она сказала, чтобы мне их показали. Тора не очень-то вас любит. Считает вас препятствием. Можно мне задать вам вопрос?
– Пожалуйста.
Джейк подошел поближе к кушетке.
– Я знаю, вы лежали в Холодильнике. Примерно столько же, сколько и я. Вот теперь, на свободе, вам не кажется иногда, что вы малость не в фазе? – Честертон потер правую коленку. – Вот я чувствую себя как-то не на месте. Выбился из ритма, и скорее всего – навсегда. Нечто вроде шока от сильного временного сдвига. У вас было такое?
– Да, в той или иной степени. Говорят, все это сгладится, пройдет.
– А я не очень верю таким разговорам, во всяком случае – в отношении себя самого. – Несколько секунд Честертон разглядывал Джейка, молча кивая каким-то своим мыслям. – Вы здесь что – в составе основной ударной силы прикрытия?
– Не совсем.
– Еще одна странная штука. Я никак не мог отделаться от ощущения, что все это дело лопнет. Ну, знаете, меня найдут и отошлют назад. Вам снилось что-нибудь в Холодильнике?
– Да.
– Некоторые мои высокоученые коллеги говорят, что это невозможно. А вот я видел сны. – Честертон печально вздохнул. – Мне снилась моя жена. Снились сцены, которых я никогда в действительности не видел. В этих ужасных, бесконечно длинных снах я снова и снова видел ее в постели с другими мужчинами. Самое жуткое, что нельзя, как при обычном сне, закричать и проснуться. В Холодильнике такое невозможно. Каждый сон тянется и тянется. Я даже не знаю, как долго продолжались некоторые из них. Я видел жену со всеми ее мужчинами. А их было очень много.
– Как я понимаю, Сонни и Торе не пришлось заставлять вас синтезировать им этот вирус, – сказал Джейк. – Вы делали это вполне охотно.
– Да, это верно, – согласился доктор Честертон. – Когда я очнулся здесь, в Киото, мне объяснили, чего от меня хотят. Очень, кстати, красивый город. Очень мирный. Хокори оживили меня, чтобы я мог снабдить их своим ХР-203 в количестве, достаточном для их целей. Вот такую они хотели цену. Откажись я, они нашли бы кого-нибудь другого.
– А эти их цели – вас они не беспокоили?
– Да не особенно, Кардиган. – Честертон тоненько, визгливо рассмеялся. – В конце концов, я много лет делал то же самое для правительства. Просто теперь у меня другой работодатель.
– В Сан-Франциско могут погибнуть несколько тысяч людей.
– Ну да, конечно, ведь так и действует мой вирус. Чертовски эффективная штука. – Честертон на мгновение задумался. – Пятьдесят лет в Холодильнике – очень долгий срок. Так что это, заверяю вас, значительно лучше, чем...
– Вы помогаете убивать людей.
– А я всегда только тем и занимался, Кардиган. Это было моей работой. Если разобраться, вас возмущает не сам факт убийства, а то, что изменилась цель.
– Мне нужно получить от вас...
– Я прав, полагая, – перебил его Честертон, – что ваша жена похожа на мою покойную жену?
– Я не понимаю вас.
– Я имею в виду, что ваша жена наставила вам рога. Крайне старомодное выражение. И все-таки слышать больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64