– Я ничего про него не знаю, Орфиндель, – произнес он.
– Зови меня, пожалуйста, «Осия», – сказал Осия – или он в самом деле Орфиндель? – Я уже давно известен под этим именем, и оно нравится мне больше многих других имен. У всех у нас есть свои любимые имена, не так ли, Харбард?
Ответом ему было ворчание. Харбард снова повернулся к Йену.
– Ну что ж, добро пожаловать в мой дом, гость, – произнес он несколько недовольно.
– Я благодарю вас.
Харбард взглянул на кружки, над которыми поднимался пар.
– Чай? Жена, ты вроде бы выставила к обеду свежепроцеженный сидр?
– А мне нравится чай, – сказала Фрида. – Я специально разогрела его с пряностями; травы помогут нашим гостям набраться сил и исцелиться.
– А питье получше ты не пробовала?
– Нет. – Ее губы сжались в прямую линию. – Попробуй сам, если желаешь.
– Ба… – Харбард снял с полки на стене большой глиняный кувшин, откупорил его и с трудом наклонил. – Ах… Не самый лучший сидр, но с момента его созревания прошло лишь несколько дней. – Он плеснул напиток в оловянную кружку, которую поставил перед Осией, а затем поставил еще одну кружку перед Йеном.
– Мне не надо, спасибо, – произнес молодой человек мгновенно пожалев о своих словах из-за свирепого взора Харбарда. – Я прошу прощения, – продолжал Йен, – но я не пью… опьяняющих напитков. – Ему пришлось употребить английские слова, поскольку в берсмале подходящих не обнаружилось. – Я не хотел никого обижать.
– И не обидел, – быстро вмешалась Фрида, бросив взгляд на мужа.
Харбард перевел на нее насупленный взор, затем отмахнулся, тяжело опускаясь на стул.
– Ладно, какие обиды… – Он взял обеими руками все еще дымящийся ломоть пирога, не обращая внимания на то, что горячая желтовато-коричневая начинка потекла по его пальцам, отхватил кусок, с усилием проглотил и улыбнулся. – И пусть никогда не говорят, жена, что твоя готовка несъедобна!
Фрида улыбнулась.
– Я-то надеюсь, что она не просто съедобна, муж.
– Да-да, она очень хороша, – проворчал он. – Не имел в виду ничего обидного, совсем как Йен Сильверстоун.
– Да я и не обиделась, муж.
– Просто последнее слово за собой оставляешь, не так ли, жена?
– Все может быть.
Йен первым делом принялся бы за тушеное мясо, но раз попал в чужой монастырь… Он отломил ложкой небольшой кусок пирога и подул на него, прежде чем положить в рот.
Ух ты! Пирог был настолько вкусен, что это даже причиняло боль. Корочка получилась в самый раз – хрустящая, притом не засохшая, однако начинка оказалась еще слаще: Йену не приходилось пробовать яблочного пирога сочней.
Осия улыбнулся ему.
– Фрида известна тем, что весьма искусна по части яблок.
– Изумительно! – произнес Йен с набитым ртом. Харбард смахнул с бороды крошки, затем съел ложку тушеного мяса.
– И это очень хорошо, жена, ничуть не хуже.
– Спасибо.
Харбард глянул на Осию.
– Что ему известно?
– Ему известно, что его друзья в беде.
Харбард быстро проглотил тушеное мясо и насмешливо фыркнул:
– Мертвы – ежели до Его Пылкости дойдет, что ты не схватишь наживку. Как ни крути, они покойники.
– Я так не думаю.
Йен кашлянул.
– Но почему, Осия? Или Орфиндель?.. Не будете ли вы так любезны объяснить мне, в чем дело?
– Хм… – Харбард поджал губы. – С чего же начать?
– Может, с начала? – спросил Йен. Харбард ожег его свирепым взглядом.
– Очень хорошо, – сказал Осия, лениво водя по столешнице указательным пальцем. – Только где бы нам взять это начало…
– Мы можем начать со Скрытых Путей в Городах, – вмешалась Фрида. – Или с Брисингамена.
Харбард последний раз поднес ложку ко рту, положил ее на стол, откинулся на стуле и сплел пальцы на животе.
– Так я начну.

Есть вещи простые (рассказывал Харбард), а есть сложные. Нетрудно понять, что дитя вырастет из своих одежек. И узнает: то, что утешало его и согревало, слишком мелко, слишком ограниченно.
Так же бывает, когда люди вырастают из мест, где жили.
Давным-давно один из Старших Народов – назовем их Дети Даны, или Туата дель Данаан, или просто Туата – обнаружил, что перерос свои маленькие городки и деревни и нуждается в более вместительных городах для себя и своих слуг.
Дело не в том, что их было слишком много, это не так; Туата всегда были немногочисленны и не особенно плодовиты…
– …в отличие от некоторых, чьи имена я могу назвать, – вмешалась Фрида, решительно фыркнув.
Харбард склонил набок свою львиную голову и сделал паузу, прежде чем продолжить:
– Кто рассказывает эту историю, жена, ты или я?
– Рассказывай, но правильно.
– До тебя еще дойдет очередь, – заявил Харбард. – А пока молчи.
Фрида снова фыркнула.
И они никогда не были особенно плодовиты и не рожали много (продолжал Харбард). Сначала они правили полями и лугами, потом, довольно долго, деревнями и селами, затем повелевали замками с прилегающими посадами – а теперь возжаждали владеть городами.
– Но они не хотели, каких попало городов – Туата желали для себя чего-то особенного, своеобычного, сообразного им, да вдобавок чтобы новые обиталища подходили Туата с каждым годом все больше и больше. Туата всегда были очень разборчивы. Или привередливы.
Посему они поступили так, как поступали другие Старшие Народы в тех случаях, когда им надобилось нечто такое, что не могли создать ни они, ни их слуги. Они послали одного из своих с визитом к величайшему из… Часовщиков? Нет. Лудильщиков? Нет. Строителей? Да, назовем его Строителем. Или Обреченным Строителем, поскольку ничего великого не случалось ему построить, не заплатив за то великую цену.
Его нелегко было найти, поскольку, как и все Древние, он умел менять обличья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97