Типа Керни, Келлог, что-то вроде этого.— Вы знаете, где он живет?— Где-то на побережье. Он давно уже перебрался в Лос-Анджелес, снимается там на телевидении.— Иными словами, из жизни Риты он навсегда исчез?— А, конечно. Он исчез еще до того, как появился я.— Ладно. — Я предложил ему сигарету, но он отказался, и я закурил сам. Пепельницы поблизости не было, поэтому спичку пришлось бросить на пол. Неожиданно я спросил:— Она была зациклена на своей актерской карьере?— Можно сказать и так, — кивнул он. — Просто была помешана на ней. Ведь когда появился Рембек, ей не нужно больше было зарабатывать на жизнь, а она продолжала играть.Я заключил:— Из того, что вы мне рассказали, следует, что вы много значили в ее жизни. Рембек — тоже, потому что у него имелись деньги и связи, а теперь из ваших слов — еще и ее карьера актрисы была в его руках.Он снова кивнул:— Верно. Эти три вещи были важными в ее жизни.— А что было самым главным?— Так сразу не скажешь, — протянул он. — Иногда я. Случалось, она меня так хотела, что чуть на стенку не лезла и меня тоже заводила Бог знает как. Порою для нее ничего другого в мире не существовало, кроме мистера Эрнста Рембека и его благодеяний. А иной раз, когда у нее появлялась роль в какой-нибудь постановке или на телевидении, весь белый свет мог в тартарары лететь, ей было все едино. Помню, как я однажды пытался затащить ее в постель, когда она учила роль, так она меня чуть на кусочки не разорвала.Я заметил:— С Рембеком бы она себе такого не позволила.— К нему у нее были свои подходы, — возразил он. — Она его крепко держала.— Если она хотела убежать от Рембека, ей бы пришлось распрощаться с актерской карьерой, потому что Рембек стал бы ее везде разыскивать.Он пожал плечами:— Она сделал то, что сделала.Я то ли подытожил, то ли задал вопрос:— Почти ничего из того, что вы мне рассказали, не стыкуется со сведениями, которыми я располагал раньше.— Я вам рассказал чистую правду, — заверил он.— И самое смешное, я вам верю. Но если все-таки допустить, что вы знали Риту не так хорошо, как думаете? Спать с женщиной — еще не значит знать, какой у нее характер и что у нее на уме.— Я знал Риту, упрямо возразил он. — В этом я уверен на сто.— Почему же она бросила актерскую карьеру?— Не знаю. Может быть, что-нибудь еще подвернулось.— Другой мужчина?Это предположение ему явно не понравилось. Однако он, по-видимому, считал себя обязанным быть со мной откровенным.— Возможно, — протянул он. — Так, первый порыв. Если все только начинается, многое кажется осуществимым.— Когда вы в последний раз ее видели?— Недели три назад. Рембек водил ее на премьеру новой пьесы, а потом на прием. Он там надрался до чертиков и дома у нее отрубился. Так она быстренько приехала на пару часов ко мне.— А как же Робин?— У меня есть собственная квартира. Была, по крайней мере.— То есть теперь ее у вас больше нет?— Через месяц уже не будет. Некому за нее платить. И потом, зачем мне своя квартира? Я переезжаю к Робин. Я спросил:— Рита ничего вам не рассказывала про какого-нибудь нового знакомого или новый роман?— Нет, сэр, ничего такого.— А она бы вам рассказала?— Думаю, что да. У нас с ней друг от друга тайн не было.— Вы когда-нибудь встречались в ее апартаментах?— Ну уж нет. Швейцар бы мигом донес на меня Рембеку. Я задал ему неожиданный вопрос:— Некоторые из тех, с кем я разговаривал, отзывались о ней как о глуповатой смазливой куколке. Что вы на это скажете?На его лице появилась довольная улыбка. Видно, воспоминания были приятными, и он пояснил:— Да, знаю. Она просто прикидывалась. Так, маска для простаков.— Рембека она тоже за простака держала?— Конечно. Им она вообще вертела, как хотела, а Эрнст Рембек и не подозревал. — Он рассмеялся и тряхнул головой. — Ну и парочка бы из них вышла!— Может быть, все-таки по какой-то причине она вам лгала насчет брака с Рембеком?— Нет. С какой стати ей лгать?— Это я и пытаюсь выяснить. Ладно, спасибо, у меня все.Когда я договаривал последние слова, появилась хозяйка кафе и принесла две чашки кофе и одну чая, извинившись, что так долго задержалась, ведь надо было вскипятить воду. Я изъявил желание заплатить за все заказанное, включая ту чашку кофе, которую я выпил раньше, и она подала мне счет на два доллара. Я расплатился, оставив ей четверть доллара чаевых.Тед Квигли заметил мою реакцию на счет — два доллара за три чашки кофе и одну чашку чая — это показалось мне многовато. Усмехнувшись, он сказал:— Здесь платят за атмосферу.— Атмосферу я, кажется, не заказывал. Ладно, благодарю вас. Я встал, не притронувшись к чашке свежего кофе, и тогда Квигли поднял на меня глаза и попросил:— Вы не могли бы оказать мне услугу?— Если это в моих силах.— Забавно, но у меня нет ни одной Ритиной фотографии. Можете себе представить? Насколько я понимаю, выполняя такое поручение, вы должны иметь в офисе ее фотографии. Вам не трудно прислать мне одну? Я оставлю вам адрес Робин.— А стоит ли, Тед? — спросил я. — Ведь ее уже нет в живых. Его лицо исказилось от боли.— О Боже, — простонал он и отвернулся.Я прошел к выходу, где за первым столиком сидела Робин, с подозрением глядевшая на меня и так и не попробовавшая чаю, который я ей заказал. Я наклонился к ней и, опершись рукой о стол, мягко проговорил:— Теду сейчас нужно справиться со своим горем. На твоем месте я бы минут пятнадцать не трогал его, а потом повел бы домой и уложил бы с собой в постельку.Я оставил ее недоуменно хлопать ресницами. Глава 20 Когда я вернулся в апартаменты Рембека, Роджер Керриган сообщил мне, что встреча с Уильямом Пьетроджетти назначена на три часа, а с Мэттью Сиэем — на три тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52