— недовольно спросила вожатая.
Анатолий пожал плечами. Он многое мог бы ей рассказать, о дворе, например, где происходили очень сложные дела. Мог бы, да что с нею, такой, говорить!..
А во дворе обсуждались и решались многие детские дела. Во дворе законодателем был Хозяин — парень двадцати шести лет.
«Кому, — говорил он, — я—Гришка Санькин, кому— Григорий Степанович, а кому и Хозяин».
Хозяин уже давно приглядывался к Анатолию — смелому и ловкому парнишке. Он заметил и его пылкость в дружбе, и его безоглядную щедрость, и бесстрашие, когда дело шло о поддержке товарища. Хозяин, всячески стараясь расположить Анатолия к себе, рассказывал, будто он мальчишкой сбежал на фронт, воевал с фашистами, был отчаянным разведчиком. Из обычного полка он за какие-то мелкие грехи попал в штрафной батальон, а там — самые отчаянные ребята! Но о том, что все его россказни — вранье, Толя узнал намного позже.
«Нет водки, мы организуем ночью экспедицию в окопы к фрицам, захватим шнапса, консервов, „языка“ прихватим, какого-нибудь полковника, и назад. Ручных часов у каждого столько, что сплошь от ладони до локтя понавешены. Денег — во! Житуха! Симплекс-комплекс!»
Там же, на фронте, по словам Хозяина, он заболел туберкулезом.
«Я человек, который для друга в огонь и в воду полезет, последним поделится. Этому фронт меня научил», — говорил он.
Но почему-то в рассказах Хозяина отчаянными ухарями, которым море по колено, обычно оказывались не обыкновенные солдаты, а воры. И почему-то сверхгеройские подвиги обязательно сопровождались каким-нибудь удивительно ловким, дерзким и остроумным воровством.
Постепенно Хозяин овладевал воображением Толи. Таких насмешливо говорливых, необычных, не похожих на вечно занятых и скучных взрослых, которые за целый год не перекинутся с мальчишками словом, Толе еще не приходилось встречать.
Отталкивающая внешность Хозяина — скелетообразная фигура, костлявое морщинистое лицо — казалась всем мальчишкам во дворе удивительной. Ребятам нравилась даже его вихляющая походка, они подражали ей, засовывали руки в карманы, оттягивали их так, чтобы с двух сторон «напузырить» брюки, возили по земле расслабленными ногами. Шаг получался какой-то развинченный. Хозяин глядел со стороны и ухмылялся.
Хозяин держался с мальчишками, как. с ровней: играл с ними в биту и карты, даже советовался по каким-то мелким делам, сквернословил, бахвалился попойками, рассказывал гнусные истории о жильцах дома. Польщенные таким доверием, ребята старались показать себя старше, чем они были: тоже, отплевываясь, курили, тоже сквернословили, хвастались, грязно говорили о женщинах.
Хозяин не раз вступался за ребят. Кто отобрал у дворника футбольный мяч, когда ребята разбили стекло? Хозяин! Вот так подошел, ни слова не сказал, а только сделал едва заметный жест, и дворник сразу оробел. Кто играл с ними в футбол и прогонял всех, кому не нравились шум и крики? Опять же он, Хозяин! Его ругали хулиганом, бандитом. Ну и что?
Иногда Хозяин водил ребят в кино, угощал конфетами, поил сладким вином. «Потом отдадите», — говорил он. Но долгов он не прощал. Приходило время, и Хозяин становился другим. Не было ни ласковости в голосе, ни шуток. Он требовал. «Нет денег? Возьми у матери из сумочки! Если прячешь деньги в кармане, вытащу насильно. Кто мне не отдает, тот не друг. С друзьями, — поучал Хозяин, — надо рассчитываться в первую очередь». Завидев во дворе чистенького мальчишку в пионерском галстуке, Хозяин подмигивал своей компании, строил смешную постную рожу и издевательски начинал: «Ну, деточки, споем дружнее: „Жил-был у бабушки серенький козлик…“ Он никогда не упускал случая подразнить, высмеять прилежного ученика: „Эй ты, пионер— всем пример! Выслуживаешься перед папенькой и маменькой за конфеточку? Подойди сюда — носик вытру!“ Слово „пятерочник“ звучало у него издевкой, вроде „подлиза“. Получалось, что ребята, которые хорошо учатся, много читают, помогают родителям, — это либо трусы, либо „ишаки“, „на таких воду возят“. А вот тот, кто поплевывает на все и на всех, знать не хочет никаких обязанностей и живет „легкой жизнью“, — о! такой „свой в доску“, „кореш“, „мировецкий“.
Иногда ребята, не желавшие юлить перед ним, яростно спорили, но Хозяин переводил спор в ссору, строптивых бил и прогонял, «чтобы не портили компанию».
Постепенно возле Хозяина сгруппировалось человек шесть самых верных его обожателей. «Хозяйский хвост» — презрительно прозвали их жильцы дома. Эти ребята рабски смотрели в рот своему повелителю, кривлялись, когда кривлялся он, ругались, когда ругался он, улюлюкали и гоготали по его команде. В большинстве своем это были мальчишки, растущие без отцов или настоящей, так необходимой им мужской дружбы.
Анатолий особенно привязался к Хозяину летом, после очень неудачной поездки в пионерский лагерь.
Всегда занятый, часто уезжавший в командировки капитан милиции Корсаков, сосед Русаковых по квартире, как-то встретил Ольгу Петровну и торопливо, на ходу, предупредил, что дружба ее сына с Хозяином может кончиться очень плохо. Ольга Петровна нерешительно заговорила об этом с Толей. Мальчик сразу вспылил, грубо оборвал мать:
— Не учи! Сам знаю, с кем водиться. Не маленький, в няньках не нуждаюсь! К черту твоего Корсакова!
Ольга Петровна ахнула, на глаза ее навернулись слезы, и она поспешила выйти на кухню. Уже не первый раз Толя взрывался необъяснимой, какой-то истерической грубостью. Ольга Петровна робела, недоумевала, тихо плакала, скрывая свои слезы от соседей.
После этой вспышки Анатолий угрюмо замкнулся в себе, несколько дней почти не разговаривал с матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26