Кандис вошла в комнату. Она была высока, стройна и довольно привлекательна. Отдаленно она напоминала виденный мною портрет ее сестры Марианны. Цвет ее волос и глаз был таким же, что и у девушки на портрете, но несколько приглушенным, глаза смотрели серьезно и, главное, совершенно отсутствовало выражение дерзкого вызова, делавшее столь неотразимой ее сестру. Она казалась бледной копией Марианны.Будучи, как видно, очень сдержанной в проявлении чувств, она почти не выразила удивления по поводу приезда Мари-Кристин с неожиданным гостем.Меня представили.— Я слышала, что вы живете в Мезон Гриз. В деревне не бывает тайн, все на глазах. Вижу, Мари-Кристин взяла над вами шефство.— Мы большие друзья, — объявила Мари-Кристин. — Я учу мадемуазель Тримастон французскому языку, а она меня — английскому.— По-моему, вы это прекрасно придумали. Полагаю, вы познакомились с мсье Бушером еще в Лондоне?— Да, он был другом моей мамы.— Ее мама была знаменитая актриса, — пояснила Мари-Кристин.— Я слышала об этом, — сказала Кандис. — Ну, как вам нравится Франция? Наверное, здесь многое по-другому.— Да, пожалуй. Но как раз это и привлекает.— И сам Мезон Гриз очень интересен, не правда ли?— Исключительно.— Вы уже успели побывать в Париже?— Пока нет.— Вы, конечно, съездите туда.— Надеюсь, вскоре… Мы уже об этом говорили. Сделаем некоторые покупки… И еще, мне бы хотелось увидеть студию отца Мари-Кристин.Ее лицо на мгновение как бы окаменело. У меня сразу же промелькнула догадка: «Она испытывает к нему сильное чувство и даже при одном упоминании о нем не может этого скрыть».— Париж — очень интересный город, — сказала она.— Я с нетерпением жду этой поездки.— Вы собираетесь долго пробыть во Франции?— Она еще долго поживет у нас, — ответила за меня Мари-Кристин. — Дедушка Робер говорит, она должна считать Мезон Гриз своим домом.— Я еще окончательно не решила, — сказала я.— Потому что ее мама, эта знаменитая актриса, умерла, — опять вставила Мари-Кристин.— Простите, — сказала Кандис. — Смерть, это всегда ужасно.Я подумала: всех в этом доме преследуют воспоминания о Марианне. Кандис переживает ее гибель не меньше, чем Нуну.Кандис сказала уже совсем другим тоном:— Этот дом в старину был мельницей. Я должна вам показать его, пока вы здесь. Но уже после дедушки он стал обычным жилым домом. Хотя кое-что от старых времен еще осталось.— Я бы с удовольствием посмотрела.— Тогда пойдемте прямо сейчас. Мы еще зайдем к тебе, Нуну.Нуну кивнула, и мы вышли.— Всю мою жизнь я живу здесь, — сказала Кандис. — К таким домам как-то особенно привыкаешь. Конечно, при мне мельница уже не работала.Она провела меня по дому. Он был удобный и уютный, хотя маленький, но таким, вероятно, показался бы мне любой другой дом после Мезон Гриз.— На верхнем этаже живет прислуга: муж и жена Грильон. На них вся работа по хозяйству. Жан ухаживает за садом, заботится о лошади и коляске и делает многое другое — он просто незаменимый работник. Луиза готовит и убирает в доме. Нас ведь только двое, поэтому больше слуг нам не нужно. Нуну раньше тоже много занималась хозяйством, но сейчас заметно стареет. Боюсь, ей не дают покоя мысли о прошлом. Надеюсь, она не слишком утомила вас своими воспоминаниями?— Она рассказывала мадемуазель Тримастон о моей маме, — сказала Мари-Кристин.Я заметила выражение легкой посады, промелькнувшее на лице Кандис.— О, да, — сказала она. — Это у нее навязчивая мысль. Она до сих пор не оправилась от смерти моей сестры — то и дело заговаривает об этом. Даже с людьми, которым это, может быть, совсем не интересно. Внезапная смерть, это такой удар.— Мне это хорошо известно, — сказала я. — Моя мама скоропостижно умерла совсем молодой.— Тогда вам будет нетрудно понять и простить бедную Нуну. Вот это была наша комната — детская. Нуну сама здесь наводит порядок. Это ее владения. Я думаю, она сидит здесь и вспоминает разные случаи из прошлого. Не знаю, на пользу ли это ей или во вред.— Я думаю, она получает от этого своего рода утешение. Так иногда бывает.Я увидела в комнате две маленькие кроватки, туалетный столик, окно, выходящее на ручей и мельницу.— Очень живописно, — заметила я.Она повела меня к выходу, и мы прошли через сад к ручью.— Детьми мы часто играли на мельнице, — сказала Кандис. — Нуну это приводило в ужас. Она всегда боялась, что с нами что-нибудь случится.Мы вернулись обратно в дом. Нуну ждала нас в гостиной. Я поблагодарила их обеих за гостеприимство и сказала, что очень приятно провела у них время.— Вы непременно должны навестить нас еще раз, — сказала Кандис.Мари-Кристин довольно улыбалась. Мы сели на лошадей и поехали назад.— Ну вот! Теперь ты познакомилась с тетей Кандис и Нуну.— Мне было очень интересно. Они обе были так любезны.— Почему бы им не быть любезными?— Не всегда нежданным гостям бывают рады.— Тетя Кандис — сестра моей мамы, я ее племянница, Нуну была им нянькой. А это значит, они всегда должны быть мне рады.— Но она, по-моему, не горит желанием видеться с семьей, с которой породнилась ее сестра, а ты — член этой семьи.— Это потому, что она винит моего отца в смерти мамы.— Винит твоего отца! Я считала, что это была чистая случайность — падение с лошади.— Все равно, она считает, что это его вина. Я точно знаю. Поэтому она не бывает в Мезон Гриз.— Кто тебе это сказал?— Никто. Я сама знаю.— У тебя живое воображение, Мари-Кристин.— Ты меня разочаровала. Ты говоришь точно, как эта старуха Дюпон.— Скажи мне, — начала было я, но Мари-Кристин упрямо насупилась и поскакала вперед. Так мы и вернулись в Мезон Гриз.Это был необычный и интересный день.Я упомянула об этой поездке Анжель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120