Хорошо еще, что леди Китти Помрой не наложила на него свою аристократическую лапу, не то сидеть бы Джонасу запертым в каморке под лестницей в компании с пылесосом и швабрами.
Но кто я такая, чтобы первой кидать камни? Зеркало над камином пугнуло меня жутким зрелищем – волосы скручены, как веревка на виселице, шорты пора сдать в утиль, а майку я утром выудила из корзины со старым тряпьем. Моя свекровь утвердилась бы в мысли, что Бен мог найти кого-нибудь получше. К счастью, немедленное пришествие Мамули мне не грозило, у меня было как минимум два часа, чтобы принять ванну, вымыть голову и впрыгнуть в парадное платье.
Миссис Мэллой считала иначе.
– Не успеет кошка хвостом тряхнуть, как Мамуля с Папулей начнут играть марш на дверном звонке. Побыстрее наводите марафет, если уж не успели потерять те два кило, о которых всю неделю талдычите.
– Благодарю за моральную поддержку, – ответила я ледяным тоном.
– А еще близнецов надо переодеть во все чистое, – ехидно напомнила миссис Мэллой.
– Чудесная мысль! – просияла я, стараясь не думать, на что похожи Эбби и Тэм после игрищ в компании с Фредди.
Мой драгоценный кузен – вылитый бандит местного разлива, но в ручонках моих детей он мягче воска.
– А как насчет святого Франциска? – Унизанные кольцами пальцы миссис Мэллой выбивали дробь по столу. – Так и пропал с концами?
Право, этой женщине только в Скотленд-Ярде и работать. Статую святого – подарок Мамули к нашей свадьбе – я собралась отмыть к встрече и, разумеется, куда-то засунула.
– Непременно его найду' – уверенно заявила я. Миссис Мэллой смачно фыркнула:
– Ну-ну! Ночью, должно быть? Он что, светится в темноте? Только призраков нам не хватало. Тут раз сидела я с близнецами вечером, а электричество вдруг погасло, так меня чуть удар не хватил – решила, что меня посетило видение вроде тех, о которых ваша папистка свекровь разливается. Ей-богу, я уже начала каяться в своих прегрешениях. Перечислила все на букву «а», стала вспоминать, что там есть на «б», и тут свет зажегся… – Миссис Мэллой поежилась при одном воспоминании.
К своему стыду, я была полностью с ней солидарна. В детстве я читала о видениях Бернадетты и на всю жизнь расхотела стать святой. Еще долго я обязательно делала перед сном какую-нибудь пакость, чтобы гость с небес не оказал мне честь, возникая внезапно из тьмы между шкафом и окном. И без того время от времени я просыпалась в холодном поту, потому что мне чудилось, будто некий голос шепотом зовет меня: «Элли… Элли… иди в пещеру…» Потом меня осенило, что вести себя надо не слишком хорошо, но и не настолько плохо, чтобы дьявол уволок меня в ад. Выходя замуж, я решила, что никогда не стану католичкой, даже чтобы угодить Мамуле. После этого мне пришлось бы спать при свете ночника, а Бену вряд ли такое понравилось бы.
Голос миссис Мэллой прервал мои мысли:
– Чудной у них брак все-таки, правда?
– У кого?
– Да у ваших родичей. Она католичка – святей самого Папы Римского, он – иудей до седьмого колена. Небось, когда их женили, не могли взять в толк, какую службу править…
Эта мысль не раз приходила в голову и мне. Конечно, за тридцать восемь лет нравы переменились, но в те дни, когда Мамуля и Папуля связали себя клятвой, в них наверняка тыкали пальцами. Зная Мамулю, могу только предположить, что запретный плод – вернее, овощ, поскольку Папуля держит зеленную лавку, – оказался непреодолимо соблазнителен.
– Глядя на тех, кому под семьдесят, – наставительно сказала я, – мы забываем, что и они могли любить.
– Нечего сентиментальничать, миссис X.! – поджала лиловые губы миссис Мэллой.
– Я только хочу сказать, что они заслуживают обеда в честь своей годовщины, а в качестве десерта я приготовила воссоединение с Беатрис Таффер.
– Ваши слова да Богу в уши… Ну ладно, если тут работы больше нет, – миссис Мэллой одернула фартук деловитым жестом, – пойду-ка я хлебну чайку, а вы для развлечения разложите салфеточки.
– Спасибо, что напомнили! – искренне воскликнула я.
Рокси величественно кивнула и выплыла из гостиной.
Мамуля – великая искусница по части рукоделия. Она надарила нам столько вязанных крючком салфеточек, что ими можно закрыть всю мебель, от секретера елизаветинской эпохи до гладильной доски. Сегодня утром я вытащила из чулана четыре ящика, доверху набитых салфеточками, и теперь принялась усеивать ими свое жилище. Возможно, если бы я разделяла увлечение Мамули, нам было бы проще найти общий язык.
Старинные часы громко пробили у меня над ухом, но салфеточку я уронила не из-за них. Косматая голова Джонаса свесилась через перила и проревела:
– Малышка Элли! Куда ты дела мой «Шоко-Слабит»?!
– Что-что?
– Ну, шоколадная микстура против запоров!
– Нечего смотреть на меня такими глазами! – огрызнулась я. – Не обжиралась я шоколадом и ничего про него не знаю! В следующий раз не забывай, куда прячешь свои лакомства!
Его ответ потонул в телефонных звонках. Сняв трубку, я повернулась к лестнице, но Джонас уже исчез.
– Алло! – прочирикала я в трубку. Должно быть, это Бен спешит порадовать меня вестью, что решил прийти пораньше и прочистить дымоход. Ничего смешного в этом нет – Мамуля наверняка залезет на крышу и сунет нос в трубу, чтобы проверить, как обстоят там дела. Моя свекровь не только сильная личность, но и жутко чистоплотная хозяйка.
– Миссис Хаскелл?
Поскольку мы с Беном никогда не обращались друг к другу столь официально, я сообразила, что звонит не он, тем более что голос был женский. Я узнала голос, и сердце мое ушло в кроссовки. Фриззи Таффер. Господи, только бы Беатрис не заболела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76