Свистун поднялся с места.
– Вы должны понять…
– Ничего я не должен понять. И не пытайтесь заставить меня понять. Да и не о чем вам теперь беспокоиться. Ничего ведь…
– Я просто хотела сказать, что, если бы дело повернулось по-другому, плюс-минус пятнадцать-двадцать лет, у нас с вами неплохо бы получилось, – тихо заметила Нелли.
– Я ведь ничего не могу против вас предпринять, – продолжил он, как будто только что прозвучавшей фразы не расслышал. – Я ничего не могу доказать. И даже если бы смог, что власти вам сделал и бы? Вы же и на самом деле никого не убили, не так ли?
В замке повернулся ключ, и тут же вошел Кортес. Усмехнувшись, он шагнул вперед, его руки были готовы среагировать молниеносно. Но тут же он покачал головой и расслабился.
– Ну и рисковый ты мужик, Свистун.
Тот повел себя так, словно никакого Кортеса здесь не было. Он не отрываясь смотрел на Нелли.
– Вы и на самом деле никого не убили, не так ли? – повторил он. – Если, конечно, не вы заказали убийство Роджера-младшего в Сиетле.
– Ладно. Уябывай отсюда, – сказал Кортес. Свистун бросил ему чучело черепахи. Кортес поймал его на лету.
– Ты изо всех своих милочек делаешь чучела? – спросил Свистун и с этими словами ушел.

Глава тридцать шестая

Свистун сидел у «Милорда», глядя из окна на всегдашние Содом и Гоморру. Ветры Санта Ана продолжали неистовствовать.
Он был наедине со своими мыслями, и не было для него никаких лекарств, кроме черного кофе, который варил ему Боско, и не было врача-утешителя, кроме того же Боско – однорукого книгочея.
Ему было плохо, и он не скрывал этого от Боско, когда тому было охота послушать.
– Почитай-ка мне что-нибудь душещипательное, – сказал он другу, и в его голосе прозвучала не только ирония.
– Не превращайся в дерево или в гору, – сказал в ответ Боско.
– Ну, и что это, по-твоему, должно значить?
– Когда один раз тряхнуло – это не землетрясение. Когда один раз переспал – это не любовь.
Лицо Свистуна залилось краской гнева, как будто его хлестнули по губам.
– Да речь не об этом. Да и не спал я с нею.
– Может, как раз из-за этого ты и взвинчен, – сказал Боско, подавшись к другу через столик и словно напрашиваясь на затрещину, – конечно, если бы та помогла Свистуну развеять свою печаль. – Встретил истинную Королеву алчности и не сумел поспеть за ней. Опыта не хватило.
– Бедный человек и не догадывается о том, что такое настоящая алчность, – ответил Свистун, подумав о миллионах, которые теперь получат Кортес и Нелли и одновременно посмотрев в окно, на уличную суету тех, кому хватило бы и крошки от этого пирога, хватило бы и искры от этого костра.
– … зато он прекрасно знает, что такое голод, – подхватил Боско, закончив за Свистуна его мысль.
– А с другой стороны, никто из нас, ни богач, ни бедняк, ничего не понимает в женщинах, – сказал Свистун.
– Если дело не на здешнем рынке. Тут у каждой женщины своя цена. А Нелли просто захотелось взять по максимуму.
– Легкие деньги, – заметил Свистун.
– Не такие уж и легкие. Начать с того, сколько ей пришлось заплатить, чтобы попасть сюда.
– Ты тертый калач, – согласился Свистун. Боско ухмыльнулся.
– Умею гадать по чайным листьям, по кофейной гуще и по птичьему помету.
Пришел Канаан. Он заказал гамбургер и кофе. Подождал, пока Боско встанет из-за столика выполнить заказ, и подсел к Свистуну, а точнее, сел напротив. Сел и самую малость сдвинул со лба шляпу.
– Разве тебе не жарко? Как бы твои мозги не испеклись.
– Моя шляпа – единственная вещь на свете, на которую я могу положиться, – сказал Канаан.
– Может, и мне стоит обзавестись шляпой.
– Тебе скверно, – заметил Канаан.
– Они ведь и впрямь шли на убийство, Айзек.
– Но доказать-то мы все равно ничего не можем, верно?
– Они убили мальчика в Сиетле или заказали его убийство.
– Но и этого нам не доказать.
– Выходит, Кортес и Нелли выйдут навстречу утренней заре, взявшись за руки?
– Что ж, может быть, это и не тот хеппи энд, на который ты рассчитывал, зато определенно тот самый, на который рассчитывали они сами.
– И это все?
– На данный момент все.
Боско принес гамбургер и кофе, затем подсел за столик рядом со Свистуном. Канаан откусил от гамбургера и принялся сосредоточенно жевать.
Свистун ждал. Он понимал, что Канаан не ограничится подобными сентенциями.
– Наряду со всеми остальными событиями прошлой ночи Майк Риальто… Ты ведь знал Майка Риальто?
– В каком смысл знал?
– Получил причитающееся.
– И опять-таки в каком смысле?
– Его зарезали в аллее неподалеку от клуба «Армантье». Но пока еще жив. Он в приемном покое Центральной. И он кое-что передал. Ему хотелось бы с тобой повидаться.
– Чего ради?
– Слушай, отстань-ка ты от меня! Я у тебя в секретаршах не служу.
Странно это выглядело. Стеклянный глаз Риальто слезился, а настоящий оставался сухим. Он лежал на спине, и его брюхо выпирало из-под простыни, как у беременной. Когда Свистун подошел к постели, Риальто начал было поворачивать к нему голову, но от боли не смог этого сделать.
– Как дела, Майк?
– Боль, знаешь ли, чудовищная. А ведь я не всякую боль могу вынести, – добавил он, словно бы адресовав этот упрек Богу, который, свершая свой суд, упустил из виду это важное обстоятельство.
– Зато ты жив.
– Не пойми меня неправильно: я вовсе на это не в обиде.
– Ты хотел меня видеть, Майк?
– Крутясь помаленьку тут и там, я понял, что ты был телохранителем у миссис Твелвтрис.
– В каком-то смысле.
– В том смысле, что тебя едва не пристрелили.
– Ты и это знаешь?
– Я сидел на скамье возле пляжа в Венисе и видел стрелка на крыше дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86