– А че не спи?
– А тебе примерещится, ты потом меня…
Но Улугу так хотелось спать, что он свалился на мокрую шкуру и сразу захрапел. Одежда его намокла.
Утром ветер разогнал тучи, река была грязно-желтой, цвета разведенной глины для обмазки. Приятели обрадовались, решили ехать. Волны показались им маленькими. Но едва отошли от берега, как сильным ударом окатило их.
Лишь на другой день, высушившись и подкрепившись горячей ухой, добрались они до гладкого лугового острова, на котором не было ни единого куста и лесины. С лодки из-за острова при большой воде видна стала деревня Утес.
– Вот теперь пройдем это село и с левой руки будет протока. По ней идти до озера. Туда впадает речка. На ней Егор нашел золото.
Серые глаза Улугу, казалось, почернели от злости. Силин заметил, что другу что-то сильно не понравилось. Улугу ничего не сказал, но ему хотелось кричать, ругаться матерно, плевать в лицо мужику. Теперь бы он хватил его без жалости по голове. Но Улугу молчал, и это молчание было как пробка на пиве. Стоит чуть сдвинуть, как все прорвется.
Улугу направил лодку к берегу.
– Ты что? – удивился Силин.
– Я дальше не поеду.
– Почему? Что это ты? Окстись… Закури, хоть успокойся маненько…
Улугу взял у мужика его кисет, но, подумав, вдруг размахнулся и хлестнул им Тимоху по лицу.
– Ты что дерешься? Ты в уме? – испугался Тимоха. Его знобило, как в лихорадке.
– Иди к черту! – заорал Улугу. – Куда ты поехал! Это речка не Ух! Я думал, ты на речку Ух идешь!.. Это не Ух, а речка Уй или Хурх! Это по-гиляцки речка Хурх! Есть такой гиляк, его зовут Хурх. Он сюда ходил… И так назвали! Это, ой, худая речка. То она есть, то ее нет!.. Да! Это плохая речка, на нее нельзя подыматься в такой лодке. Надо четыре человека с шестами и надо не плоскодонку, а бат. На ней нет селений, никто там жить не хочет. Тьфу! Дурак! Дурак! – Улугу махнул рукой, отошел и присел на корточки, набивая трубку собственным маньчжурским табаком.
Силин подошел к нему скрепя сердце, постарался заговорить ласково. Но как ни просил Тимоха, как ни умолял, ни сердился, как ни сулил выгоды, Улугу отказался идти с ним на речку Уй наотрез.
– А ты прежде знал, что на этой речке золото?
– Нет, не знал. Если золото, так туда большой компанией надо идти. Это не ключ, а речка. На такую речку вдвоем не ходят. Там десять ден идти за перекаты надо, если вчетвером. А вдвоем – месяц! Ты сам говорил, Егор выше перекатов взял золото. Туда надо груз таскать…
Горько и стыдно стало Тимошке. Прожив столько лет здесь, оказался он бессильным, неумелым, как в первый год на новой земле.
– Пойдем в деревню и возьмем там продуктов. Мука у нас есть на месяц. Вон крышу видно на той стороне, это новая деревня Утес… Там еще возьмем на деньги.
Тимоха пошел к лодке. Улугу, казалось бы, покорно ступил через борт. Оттолкнувшись от берега, он сказал:
– Я там вылезу, за сопкой живут гиляки, я возьму лодку и пойду домой. А ты делай, че хочешь…
– Ты что же, сволочь ты этакая, товарища в беде бросаешь? – не выдержал Тимошка. Мокрая от пота бо-роденка его свалялась клочьями, и глаза как маленькие колючки или серебряные пятикопеечники с гербами надвинулись к лицу Улугу.
Силин вдруг обернулся и схватил весло.
– Убью тебя, заразу!
– Я сам тебя убью, дурак! – закричал У лугу, замахиваясь прави́лом.
Силин ударил, но Улугу ловко подставил свое весло. Из рук мужика упал в воду обломок весла, он ткнулся ко второму веслу, но Улугу вышиб его прежде, чем Силин успел замахнуться.
– Ты че, в уме? Куда мы с тобой без весел? – обиженно спросил Силин, которого безумная решимость спутника привела в себя.
– Ни черта! – ответил Улугу.
Течение пронесло их мимо Утеса. Пристали за сопкой к стойбищу и ночевали у гиляков. Тимоха купил два весла, и на другой день примиренные друзья пустились обратно.
Через два дня, с попутным ветром подымаясь вверх по реке, достигли острова, на котором жили двое суток в непогоду.
Нашли огнище от своего костра, место, где стояла палатка, порубленные тальники, истоптанная трава еще не поднялась как следует.
– Ты бы мне раньше сказал, какая речка, – говорил у костра Улугу. – Вот здесь есть протока, и дальше есть еще озеро, а с него есть переволок на речку Уй. Близко. Наверное, десять верст, и как раз попадешь на перекаты. А если идти от устья, то на такой лодке до них вдвоем надо полмесяца.
– Слушай, так, может, и пойдем здесь?
– Нет…
Утром Силин сказал:
– Знаешь, будь хорошим товарищем, покажи мне тропу, и я пойду один.
– А продукты?
– Продукты оставлю в тайге, вместе их зароем. А сколько могу, утащу на себе…
– Нет… Так не пойдет. Поедем вместе в деревню, тут недалеко живет мой дядя… Только про золото ему не говори, дядя хороший, но из-за золота убьет или утопить может.
В деревне купили Тимохе берестяную лодку, объяснив, что хотят по дороге охотиться на сохатых и бесшумно к ним подходить. Улугу проводил Силина к ключу, по которому можно подняться на низкий перевал.
Путь оказался короче, чем предполагал Силин, и в тот же день к вечеру глаза его увидели бурную реку, мчавшуюся к каменным перекатам. Тимоха спустил лодку и переправился на левый берег реки.
У Тимохи был в мешке с собой человеческий череп. Он нашел его нынче летом у себя на огороде. Чтобы припугнуть всякого, кто осмелился бы сюда приблизиться, Силин обломал мертвую талину и на белый ствол ее повесил череп. Следа не оставляя, прошел по воде и поднялся к месту ночлега. Там в чаще на берегу озерца величиной с лужу разбил палатку.
А Улугу плыл домой под парусом и думал: «Какие мужики жадные! Как золото любят! Плюешь им в морду и бьешь их веслом по башке, они все терпят, когда им важно только бы дорогу узнать, как до золота добраться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21