Как и каждую пятницу по утрам, на обширном пустыре неподалеку от аэродрома кишело сборище держателей пари и просто любопытствующих. Здесь устраивались бои питомцев разных "конюшен" бойцовых собак. Селим Хан выставил дюжину рослых псов, тех самых, которые едва не разорвали Малко.
Бои был в самом разгаре. Вцепившись друг в друга, две псины со злобным урчанием катались по земле. Селим Хан наклонился к стоявшему рядом Малко.
– Скоро я дам тебе ответ, – тихо промолвил он по-русски. – Держи деньги наготове. Если я соглашусь, то возьму деньги, и мы уедем вместе в тот же день.
– Так когда?
Пронзительный визг, хлещущая кровь. Соперник питомца Селима Хана с перекушенной сонной артерией корчился в предсмертных судорогах. Селим Хан вскочил с восторженным воплем. Из горла Гульгулаба вырывались гортанные звуки. Подняв над собой автомат, он разрядил в небо всю огромную обойму. Люди бесновались, крича и рукоплеща. Пачки афгани переходили от одного к другому. Подождав, пока не стихнет шум, Малко повторил свой вопрос. Селим Хан неопределенно повел рукой.
– Мне нужно договориться с племенными вождями. Мы как раз обсуждаем этот вопрос. Держись наготове.
Снова раздался лай. Две новые собаки бросились друг на друга. Селим Хан досадливо махнул рукой и начал что-то обсуждать со своим дрессировщиком. Малко отошел в недоумении. По всей видимости, в настроении Селима Хана произошла перемена к лучшему. Но он. Малко, сидел на мине замедленного действия. Когда же кончатся проволочки военного вождя? Нужно было спешить: ХАД наступал на пятки. Сияющий Халед пересчитывал афгани: он угадал, на чью собаку ставить!
* * *
Алексей Гончаров отхлебнул обжигающего и очень сладкого чая. Давно уже живя в стране, он перенял местные привычки. Напротив него, утонув в глубоком кресле, курил сигару Элиас Маврос. Благодаря картинам на стенах, обилию ковров, жемчужному свету матовых ламп и расставленным всюду безделушкам в кабинете царила обстановка изнеженного уюта. Советское посольство уже закрылось, и лишь дежурные поддерживали его наиболее важные функции.
Элиас Маврос наслаждался теплом, покоем и вкрадчивым уютом этого дома. Рядом с чашкой чая находился серебряный поднос с бутылкой водки, распечатанной банкой икры и большой посудиной соленых огурчиков. Из кассетника лились приглушенные звуки старинных русских напевов.
Алексей Гончаров, официальный представитель агентства печати "Новости" в Кабуле, а в действительности майор КГБ, жил со вкусом. После вывода советских войск он перебрался со своими службами в здание посольства, лучше охранявшееся, чем невзрачное строение на другой стороне улицы, оставив там лишь несколько секретарей...
Невысокий, с густо-черными волосами, в массивных очках, он походил на афганца, хотя был родом с Урала.
Он неизменно оказывал Элиасу Мавросу знаки внимания, которых заслуживал товарищ, работавший для международного отдела Политбюро Советского Союза. Именно он, Маврос, "обработал" Селима Хана после его перехода на сторону Советов и наладил доставку оружия его бойцам. Гончаров брезгливо приподнял над столом лист бумаги:
– Давно пора подыскать другое занятие этому олуху Селиму Хану. Его люди дерутся все хуже, а сам он боится высунуть нос из Кабула. В его отсутствие люди разбегаются и переходят на сторону врага. Нашему спецназу пришлось убрать двух местных командиров. Гак дальше продолжаться не может!
Элиас откинулся в кресле, хитро улыбаясь, по своему обыкновению.
– Товарищ, – начал он по-русски, – Селим Хан окажет нам очень важную услугу, не будем слишком строги к нему!
Гончаров тревожно взглянул на него.
– Ты уверен, что дело выгорит? По-моему, ты перемудрил. Вот увидишь, погорим на какой-нибудь ерунде и влипнем по уши в дерьмо. И ты первый!
– Ну, моя старая шкура немногого стоит, – заметил Маврос.
– Не прибедняйся! – дружелюбно перебил его офицер. – Мне известно, какие услуги ты оказал... оказываешь Родине, – понравился он. – Ты – наш, и мы не хотим тебя потерять. Скажи-ка лучше, как ты все это думаешь провернуть...
Элиас подался вперед: его распирало от гордости. Именно он, благодаря своему знанию Афганистана, предложил свой план самым высокопоставленным чиновникам Советского Союза.
– Товарищ! Тебе известно, что товарищ Горбачев готов заплатить любую цену, лишь бы в Афганистане сохранилось дружественное ему правительство.
– Да, известно.
– Ну, так вот. Для этого нужно примириться с наиболее умеренной частью афганского сопротивления. Фундаменталисты, разумеется, не в счет. Но все упирается в одно препятствие...
– ...товарища президента Наджибуллу! – кончил за него Гончаров.
– Именно!
Элиас продолжал непринужденно развивать свою мысль:
– Товарищ президент оказал бесценные услуги. Настолько бесценные, что мы не можем просить его уйти. В то же время другие не хотят иметь с ним дела, – ой убил слишком много их друзей, когда работал в ХАДе.
– Я всегда говорил, что нельзя было делать его президентом, раз он работал в ХАДе, – с нажимом сказал офицер КГБ. – К сожалению, у Наджибуллы нашлись заступники в Москве, меня не послушались.
– Ты совершенно прав, – с чувством подхватил грек. – Сегодня президент Наджибулла стал препятствием к установлению мира в этой стране, а тебе известно, как горячо желают мира московские руководители.
Офицер утвердительно кивнул, поражаясь про себя, как искусно Маврос пользовался диалектикой. Теперь партийные школы уже не готовили кадры такого уровня, так что приходилось подыскивать нужных людей среди старых работников Коминформа, достигших почти пенсионного возраста, таких, как Элиас Маврос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63