Леонора действительно выглядела так, будто она прятала свою юность и женственность за фасадом деловитости.
– Не хочу тебя расстраивать, но вряд ли ты обрадуешься, – сказал Джим, наливая шампанское, – когда узнаешь, что рассказала Каро о твоей другой внучке.
– Лоис? В чем дело на этот раз? – Боюсь, что и я слышала эти сплетни, – подтвердила Леонора.
– Хорошо, – сказала Леони со вздохом, – вам лучше сказать мне даже самое худшее.
– Самое худшее, – произнес Джим, – это некто на двадцать лет старше Лоис и отвергнутый семьей за свое поведение. Претендует на то, что он русский аристократ, единственный из семьи, переживший революцию. Утверждает, что деньги и владения конфисковали большевики. Много лет работал шофером такси, певцом в ночных клубах и, как говорит Каро, был сутенером. Сейчас он живет с твоей внучкой за ее счет, у него есть свои небольшие дела, о которых Лоис, может быть, знает, а может быть, и нет.
Леони вздохнула:
– Например?
– Поставка наркотиков, женщин – всего, что имеет цену, – для тех, кому это нужно. Лицо Леони напряглось от гнева.
– Что слышала ты, Леонора?
Леонора внимательно изучала терракотовые изразцы под ногами.
– Я должна сказать тебе, бабушка?
– Должна.
– Там какие-то дикие вечеринки, часто вызывают полицию из-за шума. Что приводит к огромным скандалам. – Она снова опустила глаза, не желая больше говорить.
– В семье де Курмон было достаточно скандалов, – сказала Леони, – завтра я поеду в Париж и поговорю с Лоис.
Джим заметил, что руки ее немного дрожали, когда она брала шампанское, и подумал от гнева это или от стыда за Лоис?
Леони никогда не входила в дом хозяина – старшего из клана де Курмонов – без приступов страха, хотя она никогда не переступала порога этого дома при жизни Жиля де Курмона. В годы, проведенные вместе, они жили на его огромной яхте, или в доме на площади Сен-Жорж, или на ее маленькой вилле в Сен-Жан на Кап Ферра. Только после того как ее дочь Эмилия вышла замуж за сына хозяина, Жерара, она была приглашена туда. Но Леони все время чувствовала присутствие Жиля, его темное, суровое, красивое лицо смотрело на нее с семейных портретов де Курмонов, и эти холодные комнаты все еще хранили его секреты.
Служанка, которая открыла дверь, проводила ее в гостиную, и Леони в ужасе огляделась. Пыль толстым слоем лежала на столах и зеркалах, а давно увядшие цветы уныло стояли в хрустальных вазах, наполовину заполненных зеленой водой. Стаканы и тарелки в беспорядке стояли, где только возможно, а на красивых старых коврах зловеще темнели пятна. Когда она шла к окну, разбитый стакан хрустнул под ее ногами. Наклонившись, чтобы подобрать осколки когда-то великолепного стакана для вина, Леони сердито взглянула на непристойного вида маленькую горничную, безразлично ожидающую у двери.
– А где Беннет? – строго спросила Леони. Английский дворецкий десятилетия прослужил в семье де Курмон, и весь быт дома был отлажен как хороший часовой механизм. Должно быть, он начал страдать старческим маразмом, раз позволил запустить дом до такого состояния.
– Беннет уехал, мадам. – Девушка устало опустила голову, и Леони заметила, что ее передник был в грязных пятнах, как и ковер.
– Что вы имеете в виду, говоря, что Беннет уехал?
– Две недели назад. Он сказал, что не вернется сюда никогда. Уехали все, кроме меня и Жанны, а мы увольняемся в конце недели, когда нам выплатят жалованье. Или если хотя бы частично заплатят.
Лицо Леони исказил гнев.
– Где моя внучка?
Маленькая горничная избегала ее взгляда.
– Я думаю, она еще спит, мадам.
Позолоченные стрелки чудесных фарфоровых часов на просторной каминной полке показывали два часа.
– Которая комната ее? – Леони решительно направилась к двери.
– Подождите, подождите, мадам, пожалуйста. – Девушка сделала попытку прикрыть дверь. – Мадам, она еще спит, Я думаю, вам не следует туда идти. О, Господи! – простонала она, когда Леони решительно поднималась по лестнице. С одного взгляда Леони поняла, что творится в гостиной Лоис. Полуспущенные, снятые с крючков шелковые шторы, графин с бренди, заполненный на одну треть, на инкрустированном столике из атласного дерева, испорченного пятнами от небрежно разлитого виски. В комнате стоял запах сигарет и бренди, и, морща нос, Леони открыла окно, впустив свежий воздух.
– Жанна, это ты? – Голос Лоис сонно донесся из затемненной спальни. – Принеси кофе, ладно? И на этот раз убедись, что он горячий.
– Лоис, пожалуйста, оденься и немедленно выйди сюда. Из спальни раздался приглушенный истерический стон:
– Бабушка! Уходи! Уходи, пожалуйста!
Сдвинув кипу тонкого нижнего белья со стула, Леони села.
– Я жду, пока ты выйдешь, Лоис. И поторопись, пожалуйста.
– Бабушка, пожалуйста! Мы увидимся с тобой через полчаса, где ты скажешь.
– Я жду здесь, Лоис.
– Что происходит? – Низкий гудящий голос был с сильным акцентом. – Замолчи раз и навсегда, глупая девчонка.
Лоис зашикала, стараясь приглушить мужской голос.
– И ради Бога, не шепчи, после того как последние десять минут ты кричишь. Говорю тебе, я хочу спать… Твоя бабушка? Что она здесь делает? Не сомневаюсь, что вмешивается в твою жизнь. Дай я позабочусь о ней!
Лоис умоляюще шептала:
– Нет, нет, пожалуйста, Николай, пожалуйста. Подожди здесь. Я поговорю с ней. Только подожди.
В ту минуту, когда Николай развязно вошел в комнату, запахивая пестрый халат, Леони встала и вся напряглась. Она всегда так реагировала, когда боялась. Он был ростом более шести футов, с массивными плечами и грудью, темные глаза сверкали из-под густых бровей.
– Чем обязаны этому неожиданному визиту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153