Затем глотнул вина и предложил ей.
– Нет, – сказала Пич, – я хочу помнить все это. Не хочу, чтобы потом казалось, что все произошло из-за того, что мы были пьяны…
Она свернулась на диване, наблюдая, как он раздевается, а в его глазах поблескивают искорки пламени от камина.
Когда он разделся, она не шелохнулась, чтобы приблизиться к нему.
– Позволь, я помогу тебе, – сказал он ласково, расстегивая сложные застежки ее черного платья. Под ним были только белые девичьи трусики из хлопка и лифчик. В этот момент она вдруг показалась ему очень беззащитной. Когда он раздел ее, Пич потянулась к нему и поцеловала. Обнаженные, они легли на ковер у камина. Огонь в нем уже погас, но тлеющие угли отбрасывали блики на ее золотистую кожу и делали ее похожей на дитя Солнца. Она не касалась его, просто тихо лежала и пристально смотрела на него своими огромными светящимися глазами, осознавая всю значительность момента.
Он нежно гладил ее, дрожа от страсти, лаская ее мягкий живот и шелковистые волоски ее лона.
– Ты уверена, Пич, – прошептал он, целуя ее грудь, – ты уверена, что хочешь этого?
– Да, – выдохнула она. – Конечно, да, Гарри. Именно этого я и хочу.
44
Ночью лицо Гарри было совсем другим. Она помнила, как оно передернулось, будто в агонии, в последние мгновения их страсти. Пич не закрывала глаз, желая навсегда запомнить их первую ночь. И если чувства, которые она испытывала, были не такими сильными, как у него, Пич объясняла это тем, что была девственницей.
Гарри был поражен.
– Почему ты не предупредила меня? – простонал он после.
– Но я думала, ты знаешь, – сказала Пич, сердясь, что он мог думать иначе. – Я не занимаюсь этим с каждым вторым.
– Конечно, нет, – произнес он с покаянным видом. – Я не это имел в виду. Я был бы более осторожным с тобой.
– Ты думаешь, у меня будет ребенок? – спросила Пич.
Гарри рассмеялся.
– Нет, – сказал он ей, – не будет. Кстати, совсем неплохая вещь.
– Я не хочу ребенка, – сказала Пич, целуя его в шеку. – Я хочу только тебя.
Он тоже целовал ее.
– Я уже твой.
– Не совсем так. Я хочу, чтобы мы поженились.
Гарри рассмеялся.
– Так лучше, чем супружество, – мы бы только быстрее наскучили друг другу.
– Как с Августой?
– Давай не будем говорить об Августе. Поговорим лучше о нас с тобой.
И он принялся осыпать ее поцелуями. Пич стала более дерзкой на этот раз и провела рукой по всему его телу.
– Какой он другой, – с удивлением сказала она, сжимая рукой его мужской орган и чувствуя, как пробуждает его к новой жизни.
– Ты не для меня, и ты знаешь это, – сказал тогда Гарри и потянул ее на себя.
Его руки скользнули по чистым линиям ее спины и бедер.
– Ты чересчур красива, Пич де Курмон, ты слишком молода и слишком увлекаешь меня.
Сейчас, наблюдая за спящим Гарри, Пич подумала, что запомнит его навсегда именно таким.
– Ты на меня смотришь, – укоризненно сказал Гарри, просыпаясь.
Смеясь, Пич поцеловала его в щеку.
– Я так рада, что ты проснулся, – шепнула она, покрывая поцелуями его шею. Ее пальцы касались шелковистых коричневатых волос у него на груди, а губы продолжали исследовать его тело, опускаясь все ниже, пока не остановились там, где волосы были более темными и жесткими. Медленно ее язык коснулся его мужского корня, и интуитивно она взяла его в рот.
– Боже, – прошептал Гарри, – О, Боже, кто научил тебя этому? Как хорошо, хорошо… Пич.
– Я должен бежать, – сказал он, выходя из душа и вытираясь полотенцем. Надевая часы, он взглянул на них.
– Семь тридцать. Я поеду прямо в офис. Скажу Августе, что работал всю ночь. Со мной это часто случается.
Пич ревниво наблюдала за ним.
– Увидимся вечером?
– Сегодня вечером не получится, моя дорогая. У меня обед или что-то в этом роде.
Надев начищенные до блеска коричневые мокасины, не глядя в зеркало, он мастерски завязал галстук.
– Послушай, – ласково сказал он, – я позвоню тебе сегодня вечером. – Дотронувшись пальцем до ее подбородка, он приподнял ее лицо к своему. – Договорились, Пич?
– Да, – тихо сказала она.
Гарри повернулся и помахал ей рукой, прежде чем дверь закрылась за ним.
– Люблю тебя, – сказала вдогонку Пич, но не была уверена, что Гарри ее услышал.
45
Лоис смотрела на пачку писем от Ферди, лежащую в ящике ее Письменного стола. Они все были тщательно вложены в белые конверты и перевязаны красной ленточкой. Каждый месяц приходило восемь писем, по два в неделю. Даже когда вначале она не отвечала ему, Ферди продолжал рассказывать в них о своей жизни. Не о чем-то вообще, а просто повседневные вещи. Ферди рассказывал, как ездил в лес и видел семью барсуков, о том, что пересадил древний мирт, чьи огромные корни подрывали южную стену. Он описывал ей замок с его башенками и вышками и необыкновенным видом на Рейн, а также дом в Кельне, который оставался таким же темным и строгим, как и в дни его детства, загроможденный тяжелой старой мебелью и темными бархатными портьерами, которые он всегда ненавидел. Он писал о длинных утомительных деловых встречах в Эссене и Бонне и трудных решениях, которые нужно было принимать. Рассказывал о сталеплавильных заводах Меркеров, которые можно сравнить с пещерами в аду, где куски раскаленного добела металла лизали оранжевые языки пламени, а потом они шипели, когда их бросали в бочки с холодной водой, которая мгновенно закипала от их раскаленного жара, выбрасывая клубы горячего дыма. Ферди рассказывал ей о своей жизни действительно все. Но он никогда не касался прошлого и ничего не писал о будущем.
Как обычно, раз в месяц, сегодня Лоис собиралась в Париж на встречу с ним. Ферди должен был остановиться в «Ритце», и сначала Лоис отправилась домой в Иль-Сен-Луи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153