Когда высокий и сутулый Тёрве Кристенс окончил работу и, вх
одя в дом, нагнулся под притолокой, то увидел в полутемной комнате трех св
оих отпрысков, сидевших в ряд на откидной кровати за белым столом, три пар
ы крошечных деревянных башмачков, торчавших из-под стола, три намытые до
румянца рожицы и три белобрысые макушки.
В доме воцарилась тишина. Пока еда поспевала, трое малышей глядели, как от
ец моется Ц ему тоже пришлось вытерпеть это наказание под праздник, гот
овясь прикоснуться к таинству. Потом они принялись трапезничать: сначал
а поели вкусной каши, а после Ц жареной свинины с картошкой. На душе у все
х было светло. Повсюду в окрестных домах, даже в самых бедных, ярко светили
сь окна, для каждого эти минуты были торжественными. Тёрве Кристенсу дос
тавляло радость смотреть, как его ребятишки с блестящими, словно алмазы,
глазами жадно уплетали лоснящуюся от жира свинину, ухватив куски малень
кими пальчиками. В горнице стало тепло. Хозяйка собиралась еще чем-то пор
адовать их; за печной заслонкой что-то бурлило и пахло слегка подгорелым.
Сальная свеча, стоявшая на столе, озаряла золотым светом горницу, в котор
ой царил драгоценный покой.
И тут кто-то стукнул в оконное стекло. Осколки посыпались Лаурине на голо
ву. Хозяйка закричала истошным голосом. Тёрве поднял глаза и увидел, как в
разбитом окне блеснула торфяная лопата.
Он встал, выпрямился во весь рост, его небритое лицо смертельно побледне
ло.
За окном Забулдыга, как ни в чем не бывало, заорал:
Ц Сейчас я тебя, святой Бонифаций, намажу дегтем, черт бы тебя побрал!
Тёрве Кристенс давно смастерил копье на случай, если Забулдыга станет уг
рожать лишить его жизни. Он снял копье с притолоки и пошел к двери.
Они схватились в тесных сенях. Забулдыга распахнул дверь и ворвался в до
м, но Тёрве, угрожая копьем, заставил его попятиться назад. Забулдыга обру
шил на Тёрве град ругательств, но копье мешало ему достать соседа лопато
й. Так продолжалось довольно долго. Под конец Забулдыга изловчился и нан
ес удар острой лопатой. Выпад был коварным, и тяжелый, неповоротливый Тёр
ве еле увернулся. Он все еще не думал, что Забулдыга всерьез задумал худое
. Но его начал бить озноб.
Ц Берегись! Ц закричал он, плача.
И когда Забулдыга замахнулся снова, он печально повторил:
Ц Берегись, а не то заколю тебя насмерть!
Ц Не посмеешь, чертов пророк! Ц дразнил его Забулдыга. Он принялся руга
ться, но теперь глаза у него горели неистовой ненавистью, а язык заплетал
ся, так что слов было не разобрать. Внезапно он перестал извергать гнусны
е ругательства, замолчал и, ухитрившись подскочить боком поближе, чуть н
е задел его лопатой... Тут Тёрве Кристенс понял, что жизнь его в опасности. Г
олова у него пошла кругом, в ушах зашумело. Ясное морозное небо наверху, Дв
ерь, путь к которой загораживал дышащий злобой человек с налитыми кровью
глазами, охваченный страхом дом, откуда раздавались жалобные детские кр
ики, Ц все это слилось и завертелось колесом. И когда вдруг Забулдыга с г
римасой палача рванулся и прыгнул вперед, Тёрве Кристенс навалился на ко
пье всем своим тяжелым телом и проткнул ему грудь. Кровь Забулдыги хлыну
ла струей, словно горячий суп, на древко копья и обожгла Кристенсу руки. По
сле короткой предсмертной судороги, во время которой Забулдыга блеял, сл
овно овца, хватал руками древко копья, лежа на спине и пытаясь ногами дост
ать пронзившее его железо, он испустил дух.
Когда все было кончено, Кристенс вздохнул и вытер слезы. Подумав немного,
он оттащил труп подальше от дома и пошел к жене и детям. Через час он уже ст
оял перед фогдом и признался ему во всем. Кристенса отвезли в уездный гор
од и посадили под арест. Однако после допроса его отпустили.


1 2 3