Она словно сошла с полотен Рубенса: пышные формы, тугая кожа, алые губы, розовые щеки… Она, бесспорно, была красавицей: высока ростом, хорошо сложена, с правильными чертами лица, густыми, пышными светлыми волосами, ясными и очень добрыми глазами…
Она не походила на придворных дам, не имела тонкой талии тогдашних маркиз, носивших такие корсеты, что в наше время и на четырнадцатилетнюю девочку не годятся, – но у нее была своя красота – красота здоровой и сильной нормандки, способной отстоять свою честь.
Как же эта жемчужина попала в такую грязь? Да она и сама толком не знала.
Без гроша в кармане вышла девушка из отчего дома и отправилась в Париж, думая поступить там в услужение и немного заработать, чтобы вернуться затем на родину и найти жениха. К этому и сводились все ее помышления: простой крестьянский здравый смысл отнюдь не склонял ее к пороку. Надо признаться, поначалу ей не повезло. Виной всему были обстоятельства. В дороге ей ни разу не пришлось наесться досыта – если кто и соглашался накормить ее, то за весьма неподходящую для девушки плату.
И вот одним прекрасным вечером, изнемогая от усталости и голода, она очутилась перед «Клоповником». Оттуда доносился соблазнительный запах супа и жареного каплуна. Совсем близко уже были стены, башни и колокольни Парижа; еще усилие – и она дойдет до них! Но девушка так ослабла и проголодалась, что не могла больше сделать ни шагу. Она уселась на холмике перед харчевней, ожидая, не сжалится ли над ней кто-нибудь. Кто бы мог подумать, что ее благодетельницей будет Подстилка! В тот вечер косая кабатчица была в духе.
– Эй, красавица! – окликнула она бледную от голода девушку. – Ты кого-то ждешь?
– Я есть хочу! – отвечала нормандка.
– Правда, что ли? А с виду на нищенку не похожа.
– Я не нищенка, только у меня денег нет. Не могу дойти до Парижа, хоть помирай!
– А что тебе в Париже?
– Поступлю служанкой, если кто наймет. Сила у меня есть, работы не боюсь – чай найду работу.
Хозяйка осмотрела ее со всех сторон, словно скотину на базаре.
– Точно, – сказала она, – девка ты крепкая и собой хороша, и руками заработаешь, и чем угодно. Сколько тебе лет?
– На святого Блеза будет двадцать.
– Так я гляжу, ты эти годы даром не теряла… Хочешь сегодня хорошо поужинать?
Бедная девушка даже не нашлась, что ответить: только потянула носом, принюхиваясь к запаху еды из харчевни.
– А мне как раз нужна служанка, – продолжала хозяйка. – Не наймешься ко мне?
– Ох, с удовольствием! Я вам так благодарна, что вы меня к себе берете!
– Жалованья большого я тебе не положу, зато и мучить не стану: не будешь дурой, так заработаешь. Ну, пошли, дочка, сперва поедим, а там уж все остальное.
Кабатчица помогла девушке подняться, перевела под руку через дорогу, и они вошли в «Клоповник».
– Эй, вы, – распорядилась хозяйка, – дайте-ка девочке поесть! А завтра отоспится – дадите ей метлу или горшок, и она даром есть хлеб не будет, я уж чувствую. Ешь, дочка, пей; счастье твое, что ты присела как раз против моего дома… А как тебя звать?
– Матюрина…
Служанки во все глаза глядели, как их новая товарка управляется с ужином. Ужин был даровой, но Подстилка о нем не жалела. Хозяйка понимала, что руки у Матюрины работают не хуже челюстей: она двадцать раз отработает съеденное. Так что кабатчица только подзадоривала новую служанку, а все прочие молча стояли кругом.
Ничего не подозревающая нормандка только радовалась, что очутилась среди женщин. Правда, она не понимала, зачем одной хозяйке столько служанок. А те глядели на нее косо. В их деле молодая, красивая и свежая девушка могла стать опасной соперницей. Впрочем, у Матюрины было такое открытое и простодушное лицо, что они могли ее не бояться. Но как знать, думали девицы, среди нас она во что угодно может превратиться. Итак, они все злей и злей глядели на новую служанку, ревниво перешептываясь между собой.
К счастью, их злоба наружу не вылилась: Подстилка шутить не любила и не позволяла, чтобы ее распоряжения обсуждались. Ясно, что хозяйка «Клоповника» пригрела Матюрину не по доброте душевной. Она сразу прикинула, как выгодно будет возложить на молодую нормандку самую тяжелую работу. Рассчитывала она и на то, что красота Матюрины привлечет клиентов, а вся прибыль достанется опытной кабатчице. А уж если Подстилка чуяла деньги, она была готова на все!
Поняв, что дело выгодное, хитрая женщина приняла Матюрину со всем радушием, чтобы в случае чего всегда иметь возможность сказать ей: «Да если бы не я, ты бы издохла на дороге, как собака паршивая!»
Матюрина, чуть не плача от радости, благодарила свою благодетельницу. Затем девушку отвели на чердак, и скверный топчан показался ей райским ложем – так она устала. Она заснула как убитая, но поднялась раньше всех. Когда другие служанки, помятые, в неряшливых утренних платьях, вышли в залу, Матюрина уже прибрала и подмела ее. К вечеру она столько переделала по дому, что больше никто в харчевне не жалел о ее появлении.
Лучший способ, чтобы ближний тебя полюбил, – сделать за него его работу…
Вскоре Матюрина заметила, что публика в харчевне диковинная. Туда приходили какие-то люди при шпагах; служанки называли их благородными господами и весьма вольно любезничали с ними. Язык этих господ совсем не нравился ей; не нравилось и то, как иные молодчики, привыкшие действовать напролом, немедленно начали приставать и к ней тоже. Матюрина краснела от соленых словечек и наглых взглядов и тем изрядно веселила публику.
– Ладно, ладно, – вступалась за нормандку Подстилка. – Не трогайте ее, пускай привыкнет. Она еще успеет узнать цену мужчинам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95