Он остановился у входа, вдвойне ошеломленный и тем, что услышал, и тем, что увидел. Создавалось впечатление, что он завел людей Элинор в западню — Джон снова обманул его.
— Я сомневаюсь, что вам доведется воспользоваться их услугами, — ответил Иэн и затем раздраженно бросил Лле-велину: — Прикажите своим людям отпустить меня, Ллевелин. Я больше не трону его.
Ллевелин в ответ кивнул, и валлийцы освободили Иэна. Следующим жестом он приказал им покинуть палатку, и Солсбери отступил в сторону, чтобы дать им выйти. Он уже хотел что-то сказать, но Иэн злобно продолжал:
— Моя ссора с королем — это мое дело. Я хочу только, чтобы вы поклялись честью, что в лесах нет ваших людей, которым приказано перехватить мою жену.
— Я готов охотно в этом поклясться и моей честью, и чем вам угодно, — ответил Гвенвинвин и хрипло рассмеялся. — Даже как-то нелепо с вашей стороны требовать от меня подобных уверений. Если бы я знал, что ваша жена спешит на помощь вам с большим отрядом, неужели я бы так плохо подготовился встретить Ллевелина, когда он набросился на меня?
— Иэн, — вмешался в разговор Солсбери. Слова Гвенвинвина окончательно убедили его, и было уже не так важно, в состоянии ли Иэн понять правду, когда услышит ее, — замок закрыт.
— Что? Где сэр Питер?
— Он тут ни при чем. Он спокойно сидит возле палатки с пленными, словно не может решить, должен ли присоединиться к ним. И я не пытался войти — я только заметил, что ворота снова заперты и на стенах стоят люди. Не думаете ли вы, что нам…
Его голос прервался, когда с приглушенным проклятием Иэн метнулся мимо него и снова крикнул, чтобы ему подали лошадь. Солсбери хотел выйти вслед за ним, но Ллевелин поймал его за руку.
— Пусть идет. Бога ради. Я думаю, он только что понял, где искать его драгоценную супругу.
— Но если там кто-то другой…
Солсбери не закончил фразу. Никого другого просто не могло быть, кроме разве что наиболее предприимчивых слуг замка или немногочисленных оставшихся там воинов Гвенвинвина. Ни одна из этих групп не могла угрожать жизни Иэна. Люди Гвенвинвина охотно обменяют замок на собственное освобождение — у них нет другой надежды, — а слуги только обрадуются появлению Иэна. Он посмотрел на Ллевелина.
— Неужели женщина могла… Ллевелин пожал плечами.
— Мои слова насчет того, что она якобы испугалась и убежала, были призваны лишь помешать Иэну убить Гвенвинвина на месте. Просто это было первое, что пришло мне в голову. А вам я скажу без малейших колебаний, что она могла.
Предоставив разрешить все вопросы с Элинор тому, кто был ближе ей по сердцу, Солсбери затем произнес:
— Лорд Ллевелин, вы позволите мне задать несколько вопросов насчет тех четырехсот наемников?
— Пожалуйста!
— Вы узнаете все, что знаю я, за две минуты, если заглянете в мою палатку. Вы найдете там письмо короля, которое привело меня сюда. — Гвенвинвин волчьим оскалом улыбнулся Солсбери и Ллевелину. — Вы выиграли эту битву, милорды, но, возможно, проиграли войну. Королю не понравится то, что здесь произошло.
Прежде чем Солсбери и Ллевелин приступили к чтению письма, Иэн уже был у ворот замка. Ему не потребовалось просить, чтобы его впустили. Люди Элинор, дежурившие на стенах, сразу узнали его лошадь и щит, и ворота перед ним распахнулись. Почти не замедляя скорости, он въехал внутрь, пересек двор, соскочил с седла и вошел в замок. В дверях большого зала он остановился, дыша почти столь же тяжело, как дышал во время боя на стенах.
— Сумасшедшая! — взревел он. — Бешеная сука! Как ты посмела выехать на поле боя! Что ты здесь делаешь?!
Элинор вскочила на ноги со стула, на котором пригрелась возле огня.
— Предатель! Трусливый пес! Мошенник! — заорала она в ответ. — Я-то думала, что еду спасать тебя. А оказалось, что едва успела спасти свою землю!
Иэн онемел от изумления, ошеломленный, правда, не столько тем, что сказала Элинор, — смысл ее слов просто не успел еще пробиться в его рассудок, охваченный бурлящей смесью измождения, ярости и облегчения, — сколько тем фактом, что она вообще повысила на него голос. Это был первый случай за последние семь месяцев, чтобы она ответила ему чем-то, кроме молчания, медоточивых рассуждений или просто извинений. Он двинулся к ней через зал, еще не зная, хочет он обнять ее, чтобы расцеловать или чтобы задушить, но уверенный, что место этой сварливой мегеры было только в его объятиях.
— Что ты здесь делаешь? — в ярости продолжала Элинор, пока он приближался. — Да после такого позора, я думала, ты постараешься исчезнуть с моих глаз.
— Какого черта ты там болтаешь? — спросил Иэн, протягивая к ней руки.
— Ты постоянно, хоть и косвенно, называешь меня лгуньей. А ты, конечно, невинный ягненок в этом смысле?! — вспыхнула Элинор, отстраняясь. — Это, конечно, не ты вступил в сговор со своим любимым братцем по клану и моим предателем-кастеляном, чтобы использовать меня в качестве наживки, дабы втянуть лорда Гвенвинвина в войну?!
Иэн поймал ее руками и привлек к себе. Ярость облегчения — чувство, очень похожее на то, какое испытывает мать, счастливо обнимающая свое чадо одной рукой, в то время как другая немилосердно лупит его за то, что он попал в какую-то опасную переделку, — покинула его. Он слишком устал, чтобы что-то еще могло разбудить его гнев, и был слишком счастлив, что Элинор, казалось, стала сама собой — нормальной и безрассудной, чтобы сердиться на ее слова. Невзирая на ее сопротивление, он крепко прижал ее к себе.
— Не говори глупостей. Последнее, чего я хочу — это войны в Уэльсе таких масштабов, чтобы привлечь внимание короля. Ты думаешь, мне хотелось бы, чтобы меня призвали сразу оба моих сеньора биться на стороне каждого из них?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163