Выпуская тонкой струйкой дым изо рта (чего стоит вонючая самокрутка по сравнению с пенковой трубкой, набитой ароматным табаком?), Шико Пашеко вынашивал злобный план мести.
Васко всячески выпячивает свою персону, размышлял он, этого нельзя не заметить, если не быть такими дураками, как его слушатели, которые вообще невообразимо глупы; им давно уже пора на кладбище. Дурень Зекинья Курвело совсем обезумел от восторга — он теперь вроде как юнга у этого шарлатана, ходит за ним по пятам, носит его подзорную трубу… А эта шутовская церемония — наблюдение со скалы за прибывающими судами! Собирается чуть ли не все предместье, можно подумать, будто порт Баия находится в ведении и под охраной обитателей Перипери. Сойдя вниз, Васко объявлял:
— Голландский пакетбот. Превосходная маневренность…
Или сообщал с таинственным видом:
— Грузовое судно из Панамы… Должно быть, везет много контрабанды…
Все многозначительно переглядывались, будто тоже участвовали в рискованном предприятии, каждый чувствовал себя немного контрабандистом, в особенности Зекинья Курвело.
— Игрушки! — ворчал Шико Пашеко, еще больше желтея; горький вкус зависти стоял у него во рту. Он смотрел на улыбающееся, открытое лицо капитана (капитан, черт его дери!), похожее скорее на физиономию владельца мелочной лавки, и все больше приходил к убеждению, что если этому типу когда-нибудь и приходилось плавать, то не иначе, как на утлом каботажном суденышке, и, кроме Ильеуса, Аракажу и Белмонте, он ни одного порта не видел.
Шико пытался внушить свои подозрения жителям предместья, используя для этого (как бы невзначай) каждый удобный случай. В ответ ему твердили про диплом, подписанный и зарегистрированный по всем правилам, — он висел в позолоченной рамке в гостиной капитана, у всех на виду. Да, диплом представлял собою реальность, которую трудно отрицать. Но ведь, может быть, этот диплом доказывает всего-навсего, что капитан командовал каким-нибудь крошечным, заплеванным страдающими морской болезнью пассажирами суденышком Баиянской компании на короткой линии от Каравелас до Салвадора? А может, и еще чище — как знать, не из тех ли он капитанов (ведь он называет себя капитаном, скотина!), что всю жизнь плавают по реке Сан-Франсиско на какой-нибудь шаланде от Жоазейро до Пирапоры и от Пирапоры до Жоазейро. Этот тип с физиономией лавочника обманул здешних дураков, но Шико Пашеко привык иметь дело с хитрыми адвокатами, с судейскими крючками, со всякого рода ловкачами. Шико ему не надуть! Все его истории об азиатских портах, об островах Индийского океана, о женщинах Цейлона и греческих моряках наверняка вычитаны из книг или где-нибудь подслушаны, а может, просто придуманы. Шаланда на реке Сан-Франсиско — самое большее, что Шико Пашеко соглашался признать за капитаном.
Сраженный доводами о дипломе при первой своей попытке поколебать авторитет капитана, Шико не растерялся: десять лет тяжбы закалили его. В ожидании учебников, которые он поручил купить сыну (он готов посвятить весь остаток жизни изучению географии!), Шико Пашеко решил найти у противника слабое место, какую-нибудь мелочь, за которую можно было бы зацепиться, чтобы пробудить сомнения в жителях Перипери и, таким образом, заполучить союзников.
Вскоре он заметил, что Эмилио Фагундес несколько разочаровался в капитане. Эмилио служил прежде в управлении сельского хозяйства, и его имя не раз попадало в газеты благодаря его умению играть в шахматы. Как-то он даже участвовал в турнире в Рио и занял четвертое место. Какое это было событие! Выйдя в отставку, Эмилио поселился в Перипери, и единственное, чего ему здесь не хватало, это партнера, хорошего партнера; здесь не было ни одного человека, знакомого с какой-либо другой игрой, кроме шашек, гамана и домино. С прибытием капитана (тоже мне капитан — жук навозный!) Эмилио воспылал было надеждой, но вскоре остыл: капитан с трудом отличал ладью от слона и коня от короля. И Эмилио по-прежнему вынужден был довольствоваться игрой по переписке со столичными шахматистами да решением задач, помещаемых в шахматных разделах газет и журналов. Такое разочарование…
— Я думал, что моряк должен уметь играть в шахматы… — признался он однажды Шико Пашеко.
Впервые в своей жизни бывший финансовый инспектор почувствовал влечение к этой сложной игре (до сих пор он считал ее на редкость скучной и находил, что Эмилио Фагундес просто чудак). Действительно, странно видеть моряка, столь равнодушного к игре, помогающей убивать время. Ведь нет лучшего занятия в долгие часы плавания, если, конечно, море спокойно. И вот, как раз в самый патетический момент рассказа, когда судно капитана (капитан… мерзавец!) в туманную и холодную ночь в Северном море только что избежало трагического столкновения с огромным айсбергом, Шико Пашеко решил подкинуть на ют шахматную доску. Туман был так плотен, что его можно было резать ножом, как сыр. Черный корабль шел тихим ходом, предупреждая о себе тревожными гудками. Вдруг с левого борта показалась белая громада льда, целая плавающая гора. Паника охватила пассажиров…
— Сеньор Васко, скажите-ка мне одну вещь…
— Капитан Васко Москозо де Араган к вашим услугам.
Он не уступал своего звания, поскольку, по его словам, капитанский диплом был его единственным титулом и богатством.
Шико Пашеко, с трудом удерживая готовые вырваться ругательства, уступил:
— Так вот, сеньор капитан (жук навозный…), меня поразила одна вещь: как это вы, моряк, имеющий столько свободного времени, не умеете играть в шахматы? Я слышал, что эта игра очень распространена среди моряков…
— Вас ввели в заблуждение, дорогой друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79