Цивилизовать окраину — дело не одного поколения, но речь шла о зачатках лишь обычной культуры. А механика... Нет, этого здесь не понимал почти никто. Гело слишком холоден и суров, Некрос предпочитает мертвых живым, а Сол, если добьется власти, не мудрствуя лукаво превратит всех в рабов... Иногда Доктус думал, что будет неплохо, если Октон передаст Мир ему. Аркмастер страшился власти, но это помогло бы развить механику в столице, а после и во всем государстве. Не саму по себе — его интересовало именно слияние механики с магией. Вещественная магия — вот что это такое. Магия, помогающая работать механизмам.
Он глянул на широкий железный стол... То есть на станину, стоящую у двери. Там лежали части двигателя: пара соединенных трубками цилиндров, массивный вал, блок из шестерен. Источником энергии должна стать алхимическая реакция, своеобразное жидкое воплощение философского камня, которое Доктус сумел заключить в цилиндры — искусственная манна, розданная в мастерской доброго Лейфы.
Впрочем, теперь у него появилась новая возможность — Слеза. Она лежала в сумке на поясе, поток исходящей от нее энергии Доктус Савар ощущал через одежду. Слеза наполняла чара силой, заставляла кровь быстрее струиться по венам, разогревала ум, будоража мысли.
Жалко расставаться с ней даже на время, но если провести несколько экспериментов, жемчужину можно будет приспособить для питания двигателя хотя бы одного ковчега.
Аркмастер признался самому себе, что не доверяет Слезе. Парангон — нечто исключительно магическое, о механике, науке здесь вообще не шло речи. Обруч, выкованный стихийными духами на первозданной Наковальне у истоков времен, был магией в чистом виде, квинтэссенцией чудесного. Эти слова: стихийные духи, Наковальня Мира, чудеса — и механика, чертежи, наука — сочетались в сознании Доктуса Савара так же легко, как его магия сочеталась с механическими изделиями гноморобов.
Дверь возле станины с двигателем раскрылась, и облаченный в плащ человек шагнул в лабораторию.
Доктус вздрогнул, приподнимаясь на стуле. Страх, который одолевал чара всякий раз, когда он покидал свой квартал, сковал разум. Убийца, подосланный кем-то из аркмастеров...
Вошедший скинул капюшон; мгновение Доктус не мог узнать гостя, затем разглядел знакомое, хотя теперь лишенное морщин лицо.
— Вы надели Мир? — прошептал он.
— Да, и сразу спрятал его обратно. — Октон Маджигасси скинул плащ на пол и прикрыл дверь. — Без Слез сила обруча уменьшилась, но и сейчас он даст мне немного лишнего времени.
Голос старика окреп, теперь он четче выговаривал слова. Октон уверенным шагом пересек помещение и сел напротив Доктуса.
— Нам надо спешить.
— Но как вы прошли сюда? Мы охраняем...
— Наверное, ты слышал, что там... — Владыка показал вниз, — есть целый лабиринт. Не беспокойся, этот путь известен только мне. Я помогал тебе. А ты всегда старался убедить меня, что механика может сослужить добрую службу всем нам. Настала пора для этой службы. Теперь слушай, Доктус...
И по мере того как Доктус Савар, холодея, слушал своего Владыку, мысль, которую он пытался и не мог отогнать, — мысль о том, что с самого начала Октон Маджигасси помогал ему только потому, что все предвидел и рассчитывал воспользоваться плодами его работы, — эта досадная и тревожная мысль все сильнее овладевала сознанием аркмастера.
Глава 3
— А я тебе говорю — это локоть. Ну точно, взгляни отсюда...
— Какой же локоть, Альфар? Натуральный зуб.
— Да нет, ну что за зуб может иметь такую диковинную форму? Локоть и есть.
Фора стояла на пологой горе под названием Шамба: бедные кварталы расположились у подножия, улицы постепенно взбирались к вершине, к домам богачей и Универсалу. Вечерами пирамида окутывалась призрачным магическим свечением, огни горели в окнах богатых домов, факелы освещали площадь Приората. Если встать ниже по склону и посмотреть в сторону вершины, то на фоне сияния темный силуэт Острога-На-Костях покажется уродливым и страшным, как смертный грех.
Тюрьму построил Гэри Чермор. Дед Некроса был великим полководцем, умевшим и командовать армиями, и первым бросаться в бой с мечом наголо, вопя что есть силы и вселяя безрассудную смелость в сердца своих воинов. Меч Гэри, именуемый Ликом Смерти, стал легендарным оружием в Аквадоре. А еще старый Чермор отличался неуравновешенным, взбалмошным характером. Вспышки ярости у него сменялись периодами глубокой апатии, и над всеми чувствами довлел ужас перед заговорщиками, убийцами с отравленными кинжалами. В военных походах страх исчезал, но в мирное время расцветал с новой силой, и возраст лишь усугублял его.
Когда союзники Чермора, наконец, пришли к власти, его отправили усмирять несогласных. Армия Гэри прошла большую часть империи, уничтожая оставшихся врагов. Состарившись, Чермор поселился в Форе, и мания преследования вконец одолела его.
Старику потребовалось место, где он мог бы спрятаться от всего мира, такое, где он стал бы полновластным хозяином, наперечет знал каждую скрипящую ступень, каждое чердачное окошко, темную кладовую или сырой погреб. Старая тюрьма во время взятия Форы оказалась разрушена, нужна была новая. Чермору выделили средства и пленных для строительства.
Он сам создал проект Острога. За год конгломерат строений, подобных которому здесь еще не видывали, был воздвигнут руками нескольких сотен рабов. По слухам, всех их убили за одну ночь в подвалах башни, которую достроили последней, — и там же похоронили, закопали в земляные полы и вмуровали в каменные стены. Исчезли и оба помогавших старику архитектора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20