Алекс молча разглядывал ее. Вполне возможно, что в прошлый раз она говорила правду — о том, что у нее свидание с одним из слуг. В ночной рубашке, растрепанная, изможденная, с темными кругами под глазами, она выглядит так, будто всю ночь веселилась напропалую.
Алекс не смог определить, почему эта мысль привела его в ярость. Обычно ему было безразлично, чем занимаются другие, если только это не причиняло ему неудобств. Неожиданно он ощутил горький привкус во рту.
— Если это случится еще раз, — холодно предупредил он, — я лично упакую ваши вещи. В Лондоне иногда закрывают глаза на недостаток нравственности, но здесь такое неприемлемо.
Лили с вызовом встретила его взгляд и, что-то пробормотав себе под нос, двинулась вверх по лестнице.
— Что вы сказали? — с плохо сдерживаемой яростью осведомился Алекс.
Лили оглянулась через плечо и одарила его слащавой улыбкой:
— Я пожелала вам прекрасного дня, милорд!
Оказавшись в своей комнате, Лили приказала, чтобы ей приготовили ванну. Горничные быстро наполнили ванну с фарфоровым ободком, стоявшую в туалетной комнате, примыкавшей к спальне. Одна из девушек разожгла огонь в небольшом камине и повесила греться полотенца. После этого Лили отпустила ее.
Сев в ванну, она принялась лениво плескать воду себе на грудь. Туалетная была оклеена обоями с китайской ручной росписью, изображавшей цветы и птиц. На фарфоровых изразцах были нарисованы драконы и пагоды. Старомодно. Лили поставила бы свой последний фартинг на то, что туалетную отделывали более двадцати лет назад. «Будь моя воля, я бы обязательно тут кое-что переделала», — подумала она и с головой погрузилась в горячую воду. Вынырнув, она задумалась о том, что с ней происходит.
Эти хождения во сне стали повторяться чаще. Вчера она проснулась в библиотеке, а сегодня утром — в гостиной на диване. Как она оказалась там? Как ей удалось спуститься по лестнице не упав? Ведь она могла сломать шею!
Нужно положить этому конец. Неужели ей придется ежевечерне привязывать себя к кровати, испуганно думала Лили. Но что скажут окружающие, если вдруг обнаружат ее в таком виде? Ну, Вулвертон, естественно, ничему не удивится, решила она и невесело усмехнулась. Он просто сочтет ее величайшей развратницей на свете.
А что, если попытаться пить крепкие напитки на ночь? Если бы она опьянела… нет, это к добру не приведет. Уж слишком часто она видела, как вино разрушает человеческие судьбы. А что, если посоветоваться с врачом и попросить выписать сонные порошки… но вдруг он объявит ее помешанной? Лили провела рукой по мокрым волосам и закрыла глаза.
— Возможно, я действительно помешалась, — проговорила она и судорожно сжала кулаки. Любая сошла бы с ума, если бы у нее украли ребенка!
Вымыв волосы и энергично растерев себя мочалкой, Лили вышла из ванны и завернулась в теплое полотенце. Спустя некоторое время она надела кружевную нижнюю сорочку, вышитые хлопковые чулки и платье с набивным рисунком из крохотных розовых цветочков. В этом наряде она выглядела такой же юной, как Пенелопа.
Лили расположилась перед камином и принялась строить планы на грядущий день.
— Сначала, — проговорила она, щелкнув пальцами, — я должна убедить Вулвертона в том, что Закари ухаживает за мной, а не за Пенни. Это собьет его со следа.
— Мисс? — услышала она робкий голос и, повернувшись, увидела в дверях туалетной горничную. — Вы сказали…
— Нет-нет, не обращай внимания. Я разговаривала сама с собой.
— Я пришла собрать грязное белье.
— Можешь забрать мою ночную сорочку и постирать ее. Да, и еще скажи мне, где лорд Рейфорд. Я хочу поговорить с ним.
— Он уехал в Лондон, мисс.
— В Лондон? — Лили нахмурилась. — Но зачем? И надолго?
— Он предупредил Сильверна, что вернется вечером.
— Да, непродолжительная поездка. Что можно сделать за такое короткое время?
— Никто не знает, зачем он поехал.
У Лили возникло ощущение, что горничная что-то утаивает. Да, все слуги Вулвертона держат язык за зубами и верны своему хозяину. Лили предпочла удержаться от дальнейших расспросов.
* * *
Уэстфилд стоял на одном из трех холмов на северо-западе от Лондона. В хорошую погоду оттуда можно было увидеть почти дюжину графств. В Уэстфилде, самой достойной из всех привилегированных школ для мальчиков, учились будущие великие политики, художники, поэты и военные. Алекс тоже учился здесь.
Несмотря на строжайшую дисциплину и тиранию старшеклассников, он сохранил светлые воспоминания о школьных годах — годах крепкой дружбы и юношеских проказ. Поэтому он надеялся, что Генри приживется в Уэстфилде, однако получилось иначе.
Угрюмого вида мальчик проводил Алекса в кабинет директора. Директор, доктор Торнуэйт, поднялся из-за огромного письменного стола со множеством ящиков и без тени улыбки поздоровался с Алексом. Торнуэйт оказался худощавым мужчиной с седыми волосами, узким морщинистым лицом и кустистыми темными бровями. У него был визгливый голос, и с первого же мгновения он повел разговор в недовольном тоне:
— Лорд Рейфорд, я хотел бы выразить свое облегчение по поводу того, что вы приехали забрать нашего нарушителя спокойствия. Этот молодой человек обладает буйным темпераментом, что чрезвычайно опасно для окружающих и абсолютно неприемлемо в Уэстфилде.
Когда директор закончил свою краткую речь, Алекс услышал позади себя голос брата:
— Алекс!
Генри, сидевший на деревянной скамье у стены, бросился было к нему, но потом, вспомнив, что нужно держаться степенно, остановился.
Алекс не смог сдержать улыбку. Взяв брата за шиворот, он притянул его к себе и пристально посмотрел в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106