К полудню слегка полегчало. Я нашла в себе силы выпить чашку чаю полюбовалась в зеркало на мрачную зеленоватую физиономию... Что-то сегодня надо было сделать, такое важное? Ах, да – посетить дедушку Хохланда. Начинаются летние занятия у великого мастера. Не особенно жизнерадостное настроение тут же упало ниже нуля. Только Антонина могла устроить такую пакость в разгар каникул. Мне въяве представился занудливый карликовый дед, замучивший нас бесконечной лекцией о Чистом Творчестве, которую, слава Богу, так и не включили в нашу программу. А теперь, значит, предстоит сначала ехать куда-то через весь город, а потом сидеть и слушать его высокопарный бред. И так целый месяц, а то и два. Антонина небось еще и экзамен устроит. Может, сказать, что я отравилась (что не так уж далеко от истины)? Нет, с Антониной этот номер не проскочит... Так и не придумав, как мне избавиться от Хохланда, я в отвратительном настроении потащилась к метро.


* * *

Встретиться с Хохландом мне предстояло в два часа дня, в Академии художеств, где он читал какие-то лекции. Прежде я в академии не бывала, и она произвела на меня мощное впечатление. Огромный стеклянный купол поднимался над целым кварталом. Казалось, он висит в воздухе сам по себе. Но, подходя ближе, я поняла: весь этот квартал и есть Академия художеств. Со своими факультетами, административными зданиями, общагами и всем прочим, что требуется студентам.
Я с трудом открыла массивную дверь из такого тяжелого дерева, что оно казалось камнем, вошла в вестибюль и остановилась в легком трепете. Все здесь было великанским: сам зал, уходящий в бесконечность, трехметровые античные статуи в нишах, далекий потолок, по которому летели силуэты каких-то небесных обитателей, длинные стенды с расписаниями курсов, сплошь состоящими из незнакомых мне предметов. Мимо проходили толпы студентов, среди них я чувствовала себя маленькой и беспомощной, как потерявшийся в толпе ребенок. Чтобы взбодриться, я представила, как лет через десять, а может, даже и раньше буду точно так же уверенно ходить по этим мраморным полам, и все эти странные названия станут привычными и знакомыми. Но образ студентки академии почему-то эаставил меня загрустить. Эта взрослая студентка никак со мной нынешней не вязалась, и я вдруг почувствовала, что это и в самом деле буду уже не я, а совершенно другая, неизвестная личность. Я же нынешняя исчезну, все равно что умру, и будет это – что-то подсказывало мне – уже скоро. Гораздо раньше, чем могло бы...
Я тряхнула головой, прогоняя навевающие печаль мысли и видения. Сколько же тысяч студентов тут учится, и как я найду Хохланда? Я в растерянности топталась у дверей, мешая проходу, пока на помощь не пришла бабушка-вахтер. Заглянув в толстую расчерченную тетрадь она назвала номер аудитории, где вел лекции Хохланд, и даже объяснила, как туда пройти.
Хохланд был занят. Он самозабвенно токовал перед доброй сотней студентов, и я не решилась его отвлекать. С полминуты слушала под дверью визгливый голос, потом спросила проходившую мимо девушку, когда у них заканчиваются занятия, и выяснила, что в моем распоряжении минимум сорок минут. Не успела я задуматься, на что бы их потратить, как мой организм, оклемавшийся от алкогольного отравления, подсказал ответ: пойти в столовку и перекусить.
Со столовкой не повезло – она была закрыта на все лето. Бабушка-вахтерша подсказала, что тут совсем рядом располагается какое-то кафе, куда часто заходят студенты, а называется оно «Скептик». Туда я и направилась.


* * *

«Скептик» оказался не кафе, а пивным баром – обширным, мрачным, с нарочито грубой стильной отделкой и запредельными ценами. Несмотря на дневное время, там тусовалась огромная толпа, причем явно не только студенты. В подобные места меня раньше как-то не заносило. Но ноги уже не держали и очень хотелось есть. Я подошла к стойке и робко взяла меню. Это оказалась какая-то карта вин. Роскошный бармен не глядя протянул другую папку. Над головой у бармена висела реклама пива – бутылка на фоне листа марихуаны. Некоторое время я с любопытством ее разглядывала.
– А вот то пиво... – дождавшись момента, когда бармен повернулся ко мне, пролепетала я.
– Семьдесят рублей. – равнодушно сообщил бармен и протянул руку к холодильнику.
– Нет, я просто спросить. Вы сами его не пробовали?
Бармен посмотрел на меня сверху вниз, прищурился и усмехнулся;
– Пробовал.
– Оно правда с марихуаной?
– Да как сказать... Что-то такое присутствует.
– И как?
– Да никак, честно говоря.
– Что, совсем никак?
– Ну, чего-то слегка чувствуется... Будете покупать?
Хм... будь у меня лишние семьдесят рублей, я бы пожалуй, купила это липовое наркотическое пиво – просто из интереса. Но как раз когда я намеревалась спросить бармена, нет ли самого обычного чая с сахаром, где-то в зале, среди шума, гама и грохота музыки, прозвучало одно слово, и мое натренированное подсознание вы. делило его и зафиксировало. Понятное дело это было слово «книга». Я отвлеклась от рекламы пива и машинально прислушалась.
– Что на этот раз? – добродушно спросил кто-то.
– Джордж Рипли, «О сущности адского огня». – ответил грубый, смутно знакомый голос.
– Ого! В ту же цену?
– Нет, втрое. «De Sulfure» этого года издания осталось два экземпляра в мире. Один из них перед тобой.
– Господи, зачем тебе столько денег? Ладно, вопрос риторический. Так где книга-то?
– Пожалуйста – вот она, перед тобой на столе.
– Не-е-ет, дружочек, не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18