И она видела в мире лишь меня одного. Кроме меня, никто не существовал для нее. Через год Маргарита произвела на свет белокурого и розовощекого ангела — такого прекрасного, что с ним не сравнились бы самые изумительные херувимчики с картин в соборах Италии… Наше бедное жилище, синьора, словно бы озарилось небесным светом рая… Ибо, вдобавок к нашей любви — что росла с каждым днем, хоть это и казалось нам невероятным — у нас был нежный, чистый взор синих глаз нашей Паолины… будто само солнце вошло в наш дом! У нас был ее смех, такой звонкий, такой невинный, будто птичка залетела к нам… и мы с Маргаритой в счастливом умилении готовы были плакать и смеяться одновременно… Я наскучил вам этими глупостями, не так ли, синьора?
— Нет, — серьезно возразила Леонора. — Ты забываешь, Саэтта, что я мать.
— Это правда, — живо отозвался Саэтта. — Это правда, синьора, вы мать… Я могу говорить без опаски, вы поймете меня.
— Да, — подтвердила Леонора с той же серьезностью.
— Естественно, — вновь заговорил Саэтта, — с первого же мгновения мы с Маргаритой полюбили нашу девочку до такой степени, что мне стали приходить в голову мысли, прежде мне совершенно неведомые… Ради ребенка я решился сменить ремесло, которое теперь казалось мне отвратительным. Я был настоящим мастером фехтовального искусства и открыл свою академию. Наверное, невинное существо принесло нам удачу: вскоре моя академия стала процветать, и я зарабатывал почти столько же, сколько давало мне прежнее ремесло. Со временем, утвердив репутацию окончательно, я мог надеяться обрести если не состояние, то достаток на старости лет и обеспечить достойное приданое нашей Паолине, когда она, в свою очередь, достигнет возраста, подходящего для вступления в брак.
Дыхание у него внезапно прервалось, и он тяжело опустился на стул, прижимая руку к сердцу.
— Передохни, — мягко предложила Леонора.
Он свирепо замотал головой.
— Моей Паолине должно было исполниться четырнадцать лет. Красотой она даже превзошла свою мать. И мы были без ума от нее и несказанно ею гордились! Когда они выходили вдвоем, Маргарита в свои двадцать восемь лет казалась старшей сестрой дочери. Все восхищались ими и относились к ним с величайшим почтением, потому что обе они были безупречны… и потому что рядом находился я, а меня задевать было опасно. Одна из них напоминала цветок, распустившийся под ласковыми лучами солнца, а вторая — свежий бутон, готовый, в свою очередь, раскрыться во всей своей красоте… Мне же было тогда тридцать два года. Дела мои шли наилучшим образом. Я изобрел удар сокрушительной силы, наводивший ужас даже на знатоков. Я называл его «молнией!» — «саэтта» по-итальянски, а когда показывал, всегда восклицал: «Ecco la Saetta» . И это имя за ним осталось, а я стал благодаря ему почти знаменит. Все мне улыбалось. Эти четырнадцать лет сверхчеловеческого счастья возле дочери и жены, равно прекрасных, равно обожаемых, промчались, как один день… Наверное, дольше это и не могло продолжаться.
Он умолк, борясь с рыданиями, подступившими к горлу, но овладев собой, продолжил рассказ:
— Мы стали почти богаты, и вместе с деньгами ко мне пришло честолюбие… ради ребенка я был готов на все. В один прекрасный день — нет, проклятый, злосчастный день! — Паолину увидела принцесса Фауста. Девочка ей понравилась, и она захотела взять ее к себе, обещая нам, что обеспечит ей состояние, а позже выдаст замуж за какого-нибудь знатного вельможу из своего окружения. Подумайте, каким лестным и неожиданным было для нас это предложение! Наша маленькая Паолина станет свитской дамой принцессы! Я был вне себя от гордости… мать тоже… Госпожа во всем пошла нам навстречу: в свободные часы мы могли видеться с нашей Паолиной — либо во дворце, куда приходили бы сами, либо дома, где навещала бы нас она… Короче, совершив непростительную глупость, мы согласились. В течение года все шло прекрасно, и мы ни разу не пожалели о своем решении. Девочка говорила, что счастлива. Принцесса была сурова и требовательна, но одновременно великодушна и щедра. Я от всей души благословлял ее доброту… Глупец! Трижды глупец!
Он умолк, задыхаясь. Смахнув тыльной стороной ладони пот, проступивший бисеринками на лбу, он сделал над собой усилие и продолжил хриплым голосом:
— Однажды мы вдвоем, Маргарита и я, пришли во дворец повидаться с малышкой. Нам нравилось смотреть на нее — в великолепном наряде, посреди всей этой роскоши… Мы были слепы, говорю вам, мы просто обезумели. Итак, мы входим на главный двор… и что же мы там видим? Попробуйте догадаться, синьора.
— Не знаю. Какую-нибудь отрубленную голову на пике?
— Эшафот, синьора, новенький эшафот, возведенный посредине двора… и палача, терпеливо ожидающего у подножья узкой лестницы. А вокруг толпятся дворяне, пажи, конюшие, свитские дамы, камеристки, служанки — словом, все, кто находился в услужении у принцессы Фаусты. Сама же властительница с бесстрастным видом стояла на балконе. Мы попытались найти взглядом нашу малышку, но ее не было видно. Я не слишком чувствительный человек, синьора, однако в тот момент не смог сдержать вздох облегчения. Я подумал, что подобное зрелище не для моей дочери и по чистоте душевной мысленно вознес благодарность принцессе, избавившей мою Паолину, такую чистую, такую нежную, от обязанности присутствовать при смертной казни.
И Саэтта разразился полубезумным смехом.
— О, добрейшая и милосерднейшая госпожа Фауста! Вы увидите, синьора, заслуживала ли она благодарность моего сердца… Знаете, что произошло дальше?
Леонора сделала неопределенный жест, но он уже продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226