Это было немалое богатство. Старик вцепился в мешочек и немного успокоился.
— Это мне? Чтобы я держал язык за зубами? — уточнил он, и в глазах его вспыхнул алчный огонек.
Панигарола отрицательно покачал головой.
— Значит, вы платите мне за работу.
— Если будешь болтать, угодишь на виселицу. А за работу тебе платить не положено, на то ты и могильщик.
— Тогда для кого же эти деньги?
— Запомни: возможно завтра, а возможно, и через неделю или через месяц сюда придет маленький мальчик, темноволосый, темноглазый, худенький и бледный… выглядит он лет на шесть. Ты возьмешь его за руку, приведешь к этой могиле и скажешь: «Тут покоится твоя матушка. Ты так хотел ее найти». Выполнишь мою просьбу?
— Да чего ж не выполнить.
— Имя малыша — Жак-Клеман.
— Жак-Клеман, я запомню. Пусть приходит, молится, дело святое.
Панигарола облегченно вздохнул и распорядился:
— А теперь ступай. Не забудь своего обещания и возвращайся через час.
Старик, не отрывая взгляда от лица монаха, попятился, Панигарола, замерший на краю могилы, походил на привидение, вышедшее из преисподней и готовое теперь снова скрыться в сумерках ада. Дед, несмотря на безумный страх, понял, что не в состоянии уйти. Он, крадучись, скользнул в сторону, ухватился за деревянный крест, который высился на одном из холмиков, и стал наблюдать. Ярко сверкнула молния. В ее свете могильщик увидел мужскую фигуру, рухнувшую в яму… Затем кладбище окутал мрак. Но вот опять вспыхнула молния, и дед ясно разглядел, что на краю могилы уже никого не было.
Панигарола лежал рядом с Алисой; он неотрывно смотрел на любимую. Пальцы монаха сжимали кинжал: инок опасался, что умрет не сразу; если так, он вонзит клинок себе в сердце. Панигарола поднес ко рту кольцо и слизнул оставшиеся в углублении белые крупинки. Монах действовал совершенно механически… Приняв яд, он обнял Алису правой рукой и опять вгляделся в дорогие черты. Он уже не ощущал ни пылкой страсти, ни злобной ненависти. Его душу переполняло лишь нежное сочувствие.
В двадцати шагах, судорожно вцепившись руками в основание креста, застыл потрясенный могильщик; он ждал. Пролетел час, потом второй. Ветер стих, буря прекратилась. И лишь рано утром, с первыми лучами восходящего солнца, которое засияло на ясном, будто омытом дождем небе, старик осторожно подобрался к краю ямы и посмотрел вниз. Он не в силах был отвести глаз от того, что увидел; кошмарный бред, воплотившийся в трагическую реальность, поверг старика в оцепенение.
Два тела лежали лицом к лицу, глаза их были широко распахнуты, губы приоткрыты. Казалось, они улыбались друг другу, нашептывая ласковые слова. Могильщик снял с себя изношенную куртку и закрыл лица покойников. Потом он поспешно забросал яму землей.
Глава 24
АМУРНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПИПО
После исчезновения шевалье де Пардальяна его пес Пипо, несомненно, стал одним из самых деятельных и беспокойных жителей Парижа.
Прирожденная хитрюга и воришка, постоянно готовая стащить все, что плохо лежит, эта собака, поселившись во дворце Монморанси, попала в истинный рай. Пустив в ход тонкие интриги и грубую лесть, Пипо завоевал расположение главного герцогского повара. Этот наивный человек не отличался особой проницательностью, и Пипо сумел внушить ему, что пылко его любит. Это была откровенная ложь! Пипо презирал повара, но вот болтаться на кухне ему нравилось.
— Песик меня просто обожает! — умилялся достойный кулинар, — Так и ходит за мной! Все время крутится рядом!
Что бы он сказал, если бы узнал о подлинных чувствах Пипо!
Пес врал и притворялся, когда радостно вилял хвостом! Врал, преданно глядя своему покровителю в глаза! Притворялся, заливаясь веселым лаем и уморительно прыгая, что заставляло толстяка-повара хохотать до колик в животе.
Но откуда кулинар мог знать, что связался с коварным лицемером?!
Пипо нечасто льстился на куски, которыми угощал его повар, как бы соблазнительно не выглядела пища. На то была причина, о которой кулинар даже не подозревал: Пипо предпочитал сам выбирать себе еду. Улучив момент, он незаметно проскальзывал на кухню или в чулан и утаскивал оттуда все, что ему нравилось.
— Этот пес совсем не прожорлив! — восхищался повар. — Он привязался ко мне совершенно бескорыстно!
И это — о Пипо! О Господи, вот так и возникают легенды… Пипо крал все, что приходилось ему по вкусу, совершал дерзкие налеты на подвалы и погреба, теша свое разбойничье сердце. В особняке Монморанси этот бандит разжирел и потерял остатки совести.
Как мы уже не раз убеждались, Пипо был псиной отважной, сообразительной и нахальной; к тому же он оказался отъявленным волокитой. Возможно, дурные наклонности четвероногого друга шевалье де Пардальяна и не стоят того, чтобы о них рассказывать, но амурные похождения Пипо тесно связаны с ключевыми эпизодами нашей истории.
Итак, Пипо наслаждался в особняке Монморанси приятной и привольной жизнью. Счастье его было полным и абсолютным — до того момента, когда из дворца пропал шевалье де Пардальян. А своего хозяина, вернее, своего друга, Пипо действительно обожал. Видимо, пес помнил, что именно шевалье спас его от неминуемой смерти в Сене. Но, кроме того, Пипо ценил в хозяине стремление к независимости и свободе. Собаке нравилось, как Пардальян-младший разговаривает с ним: спокойно и серьезно, как равный с равным. Пипо нюхом чуял в шевалье родственную душу: да, Жан был ему не только хозяином, но и другом.
В течение дня пес обычно по нескольку раз поднимался в комнату юноши. Пипо нужно было убедиться, что его господин здесь, что он не бросил своего верного приятеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138