Земли рода Иру находились севернее, но корабль наверняка сделает промежуточную остановку, чтобы пополнить запасы воды и провизии. Тогда эти пустые ящики понадобятся, и его убежище могут обнаружить, но Эрвин надеялся, что в случае чего сумеет изловчиться и прыгнуть в воду, а там – кому он нужен? Он успокоенно опустил голову на куртку и уснул.
Его разбудил грохот откинутого люка. Матросские башмаки затопали по железной лестнице, а затем по проходу. Раздался скрежет стаскиваемого ящика и стук бочонка об пол. Тяжелые шаги нагруженных матросов простучали по проходу, по лестнице, и крышка люка захлопнулась. В глубь трюма, где стояла пустая тара, никто не пошел, и Эрвин удостоверился в безопасности своего убежища.
В течение дня матросы еще несколько раз приходили в трюм за припасами. С палубы изредка доносились громкие голоса отдаваемых команд, а ближе к вечеру послышалась отдаленная музыка, но звуки плохо проникали сюда сквозь толстые палубные доски. Эрвин сначала прислушивался к каждому звуку, но постепенно перестал обращать на них внимание.
Он не умел определять по качке, отчалили они или все еще стоят на якоре у берега, но по обрывкам разговоров приходивших в трюм матросов догадался, что корабль поднял паруса и плывет через пролив. Еще ему показалось, что на корабле чего-то опасаются, потому что один из матросов обронил замечание вроде “с тех пор, как нам удалось укрыться на этой стороне”, но было непонятно, зачем и от чего им понадобилось укрываться.
Ночью Эрвин вылез из своего убежища, нашел воду и пищу, побродил немного по проходу, чтобы размять затекшие ноги. Хотя здесь у него имелось все необходимое, ему было неприятно жить корабельной крысой. Он предпочитал простор и свежий воздух, поэтому решил сбежать отсюда в первую же ночь, как только корабль встанет у берега. Ближе к утру он вернулся на свое место и снова спрятался за пустыми ящиками. Жилье на другой стороне пролива чувствовалось ближе, в сутках пути, значит, ему предстояло недолгое заточение.
Прошел еще день, а затем еще ночь. По расчетам Эрвина, корабль переправился на другую сторону пролива. Жилье было совсем рядом – Эрвин ощущал его как небольшое поселение. В течение следующего дня он заметил, что оно перестало приближаться и начало смещаться в сторону. Видимо, оно располагалось глубже на суше, а корабль достиг противоположного берега пролива и теперь плыл вдоль него. Этой ночью Эрвин решил выпустить на палубу Дику, чтобы та посмотрела, близко ли берег. Если близко, тогда – прыжок в воду, и никто его не разыщет в полуночной тьме, даже если и услышит всплеск.
Эрвин с нетерпением дожидался ночи. После долгих дней пути по просторам четвертого континента ему опротивел тесный трюм, наполненный душным запахом гниющих фруктов. Хорошо еще, что не гниющего мяса, но и этого запаха ему было более чем достаточно. Кроме того, сидеть здесь было невыносимо скучно – в кромешной тьме, куда почти не доносились звуки…
Звуки словно каким-то образом прознали об его недовольстве. Эрвин, почти не прислушивавшийся к происходящему на палубе, вдруг поймал себя на том, что настороженно вздрагивает от раздающихся оттуда возгласов. Они звучали слишком громко, слишком часто и слишком тревожно. Над самой головой простучали бегущие ноги, еще, еще… Неужели там что-то случилось?
Корабль резко завалился набок. Застонали, заскрипели крепежные доски. Окружавшие Эрвина ящики медленно поползли с места, хрустнула распорка. Эрвин вздрогнул и вскочил на ноги – так недолго оказаться раздавленным. Он поспешно протиснулся из своего укрытия в проход и засветил магический огонек. Неужели там буря? Но почему так внезапно – он заметил бы, если бы волнение усилилось. Более того, он был магом и почуял бы приближение непогоды. Но у него не было такого предчувствия даже сейчас, когда он хватался за ящики, чтобы устоять на ногах.
Корабль завалился на другую сторону. Доски прогнулись, удерживая ящики на месте, из-за спины послышался грохот покатившегося бочонка. Эрвин выбежал из прохода к люку и ухватился за железную лестницу под ним, не смея ни вернуться в глубь трюма, ни выскочить наружу. Дно выплясывало у него под ногами, корабль ложился то на один борт, то на другой, словно его вел пьяный или обезумевший рулевой. Над крышкой люка раздавались беготня и крики, слышались лихорадочно отдаваемые команды, по которым Эрвин понял, что вся эта отчаянная пляска происходит не сама по себе, а согласно приказам капитана.
Еще один сумасшедший крен – ящики левого борта сорвались с креплений и рухнули, завалив проход. Сверху им ответил оглушительный грохот, заставив Эрвина испуганно присесть. Эрвин усилил магический огонек, чтобы лучше видеть происходящее вокруг. Судно швыряло как пьяное, ящики и бочонки словно ожили, гуляя по трюму и превращаясь в беспорядочную груду обломков, перемешанных с полусгнившими фруктами. Эрвин мертвой хваткой держался за лестницу, едва успевая уворачиваться от пролетающих рядом предметов, – он плюнул бы на всякую скрытность и выскочил отсюда, если бы у него была хоть малейшая возможность отцепить руки.
Резкий толчок чуть не оторвал его от лестницы. Ящики и обломки дружно ринулись в носовую часть, донесся душераздирающий скрежет, треск наружной обшивки, а за ним еще один зловещий звук – не требовалось быть моряком, чтобы узнать в нем рокотание врывающейся в трюм воды.
Судно вздрогнуло и остановилось. Эрвин кинулся вверх по лестнице, навалился на крышку люка, но она была намертво придавлена сверху чем-то тяжелым. Снаружи доносились звуки, похожие на лязг железа по железу, и крики, напоминавшие скорее боевой клич, чем вопли ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121