Голос его был очень глубок, мелодичен и удивителен для существа из металла. – И я заметил очень большие изменения в моих энергетических габаритах. Я проснулся.
С балкона послышался шепот. Казалось, что Малзра вот-вот заулыбается.
– А, ты проснулся. Хорошо. Значит, ты понимаешь: мы кое-что изменили в тебе, надеясь расширить твои возможности, интеллект и способность к социальной адаптации.
Он замолчал и, казалось, не собирался продолжать. Малзра взглянул на Баррина, ища поддержки.
Маг, худой, среднего возраста мужчина в белом рабочем халате, подошел и похлопал серебряного человека по плечу.
– Привет. Мы рады, что ты проснулся. Как себя чувствуешь?
– В замешательстве. – Серебряный человек услышал свой собственный голос как бы со стороны. И продолжил немного удивленно: – Кажется, что у всего появилось новое назначение. Я полон противоречивой информации.
– Противоречивой информации? – поинтересовался Баррин.
– Да, – ответил серебряный человек. – Я чувствую, что, хотя мастер Малзра старше вас по возрасту и выше статусом, он часто обращается к вам за советом, перекладывая на вас таким образом свою социальную несовместимость.
– Социальную несовместимость? – повторил Баррин.
– Он отдает большее предпочтение машинам, но не людям, – объяснил серебряный человек.
С галереи раздалось приглушенное хихиканье. Лицо Малзры помрачнело, когда он посмотрел наверх. Тем временем Прототип продолжал:
– Даже сейчас я чувствую: то, что я говорю, раздражает мастера Малзру, веселит учеников и смущает вас.
Баррин слегка покраснел:
– Довольно правдиво сказано. Повернувшись к Малзре, он произнес:
– Я могу сделать несколько магических тестов, но и без них видно, что имплантанты, отвечающие за интеллект и эмоции, функционируют нормально.
– Просто замечательно, – ответил печально Малзра, к радости тех, кто взирал на него сверху. – И все же во благо будущих исследований мне бы хотелось, чтобы он на время покинул мое общество.
– Другими словами…
– Отошлите Прототипа. Дайте ему пообщаться с учениками. Мы сможем посмотреть, каков будет его прогресс.
Баррин спокойно смотрел на серебряного человека. Мудрость и магия отражались в его карих глазах.
– Ты слышал, что он сказал? Иди. Изучай. Познакомься с кем-нибудь, заведи друзей. Мы позовем тебя, когда будем готовы к дальнейшим экспериментам.
По всей видимости, серебряный человек усвоил данные ему инструкции, так как двинулся к двери. Проходя мимо станков и стендов, Прототип испытал странное, противоречивое чувство по отношению к своему создателю. Малзра называл его «оно», в то время как Баррин говорил ему «ты».
Как будто прочтя его мысли, Баррин подошел к серебряному человеку и вновь похлопал его по плечу:
– Ты был прав насчет «социальной несовместимости» мастера Малзры и насчет того, что он любит машины больше, чем живых людей. Но ты не понял одного – он разволновался, общаясь с тобой.
Серебряный человек ответил с достоинством:
– Это я понял очень хорошо.
– Да, – подтвердил Баррин, – но это означает, что он больше не думает о тебе как о машине. Ты становишься для него личностью.


* * *

Как только Прототип и ученики покинули лабораторию, Баррин потащил Урзу к стене, на которой висели наброски и готовые чертежи, выполненные графитом и чернилами, изображавшие как внешнее, так и внутреннее строение серебряного человека.
– Ну, вы были правы, – тихо сказал Баррин. – Сердце Ксанчи стало ключом. Мыслительные и эмоциональные составляющие коры ее головного мозга оказались неповрежденными, как вы и предполагали. Мы должны быть благодарны за то, что ни одно из ее воспоминаний не сохранилось, а тем более ее личность. И все равно я до сих пор не перестаю удивляться, как гениально вы решили вопрос вживления фирексийского кристалла в голову вашего мощнейшего и самого совершенного создания. Я мог бы сравнить данный эффект с заклинанием оживления.
Мастер устало отмахнулся:
– Я хотел получить нечто похожее на человеческую личность, а не просто механический аппарат. Кроме того, в кристалле больше нет ничего фирексийского. В нем даже нет ничего от Ксанчи. Это просто микросхема, матрица для логического, эмоционального и социального обучения.
Баррин вздрогнул от слов Урзы.
– Да, конечно, это совсем другое дело. То, что мы имеем теперь, не просто машина. Мы оба знаем это. И Прототип тоже знает. Вы наделили его способностью выражать свои эмоции, и теперь вам необходимо понять их. Вам нужно уважать его эмоции.
Казалось, Урза смотрел сквозь собеседника.
– Разве вы не понимаете? Теперь это не просто Прототип. Это личность. Даже больше – это ребенок. И он нуждается в том, чтобы его направляли, воспитывали…
– Жаль, что ты не завел этот разговор раньше. Мы могли бы придумать программу самосовершенствования и внедрить ее в матрицу Прототипа.
– Да нет же, – ответил Баррин. – Вы не можете придумать подобную программу. Вы не можете спроектировать ее. Вы должны перестать думать о нем как создатель, а начать представлять себя в роли… ну, скажем, отца.
– Я с двенадцати лет сирота. Мишра и я, мы оба. И с нами все было в порядке.
Маг тяжело вздохнул:
– Ну в таком случае, если вы позволите, я стану наставником Прототипа, но со временем вам понадобится самому создать ту ниточку, которая соединит вас. А это означает, что вам придется сказать ему, кто вы на самом деле. Сказать, что его создал Урза Мироходец.


* * *

Академия мастера Малзры произвела довольно зловещее впечатление на серебряного человека. Коридоры, учительские комнаты, классы и учебные операционные, туннели, в которых гулял ветер, тестовые кабинеты, не говоря уже о бесконечной череде лабораторий, – все это подавляло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116