– Хитрите!' Хотел еще добавить: “Умы, не забывайте присягу!” Вступая в Совет Планеты, все они давали обещание:
“Не для себя, не для семьи, не для друзей, не для родного города, не для языка и расы занимаю я место в Совете Планеты”. Хотел напомнить и не смог. Блестящая эмаль засверкала перед глазами. Потом набежала мгла серо-зеленого цвета с огненными кругами и погасла, все стало черным-черно.
Было тошно, так нестерпимо тошно, что жить и дышать не хотелось. Из черноты Ксан возвращался к эмалевому блеску, от блеска – назад в черноту. Иногда из слепого внешнего мира доносились слова. Ксан не видел ничего, но в общем знал, что его перенесли в соседнюю комнату, дают кислород, проясняющие пары, вводят в вену гормоны, к сердцу подсоединяют электродиктат. Потом он услышал озабоченный голос Гхора:
– Ратозапись! Срочно, немедленно!
Как раз в этот момент белая эмаль раскололась. Встревоженное лицо Гхора показалось словно в разбитом зеркале.
– Приходит в себя,– сказал Гхор.– Ксан! Вы слышите нас? Простите мою резкость. Я же не знал, что вы больны. Как можно быть таким неразумным? Отложили бы дискуссию.
А рукой показывал: “Давайте, давайте ратозапись!”
Гхор был огорчен, встревожен, пристыжен, испуган за Ксана, старался спасти его. Но вместе с тем где-то в самой глубине мозга, почти в подсознании Гхора, таилась мысль:
“А себя Ксан разрешит спасти? Для себя сделает исключение?”
Едва ли Ксан понял это. А может быть, и понял. Во всяком случае он произнес явственно:
– Если всем… Мне, если всем.
Это были его последние слова в жизни.
Мне, если всем!
ГЛАВА 36.
ЖЕНА ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА
Кадры из памяти Кима.
– Сегодня, дети, у нас экскурсия. Мы пойдем в Дом, где принимаются решения.
Большая шумная комната. В центре ее машина, очень простая, похожая на пианино, но с двумя клавишами – желтой и синей.
И люди, негромко переговариваясь, подходят по очереди и нажимают клавишу только один раз.
– Видите, дети, этот человек голосует за предложение, напечатанное на синей бумаге. Как только он нажал, сейчас же электрический ток побежал в вычислительный центр, и там машина отметила: еще один человек за синее.
– Анна Инныльгин, а если он нажмет три раза!
– Потому, дети, и не разрешается маленьким голосовать, что им приходят в голову такие глупости. Взрослые идут сюда совсем не для того, чтобы других подчинить своей воле, им нужно узнать истинные желания большинства. Нажимать три раза нелепо, все равно что на карте нарисовать три Москвы. К чему путать, вводить людей в заблуждение! Ведь на самом деле Москва одна.
Трудно быть женой великого человека.
У него великие мысли – ты должна их понимать.
У него великие цели – ты обязана помогать. У него великие дела – ты вынуждена жертвовать собой, устраняться. И даже если ты сама совершила необыкновенное: вытащила любимого из могилы, все равно он не твой. Великий принадлежит всем людям.
Три недели была счастлива Лада в первой жизни, а во второй – дней десять.
Десять дней смотрели они друг другу в глаза, потом Гхор начал отворачиваться. В зрачках его появилась пленка, с ресниц спустились шторки, думы заслонили любовь. Гхор ввязался в борьбу всемирного масштаба, занялся проблемой общечеловеческой.
Спор о сроках жизни решался на выборах. Ведь Ксан умер, требовался новый председатель. Две кандидатуры выдвинул Совет – Зарека и Гхора.
Гордая и встревоженная, радостная и неуверенная. Лада спрашивала себя, глядя в зеркало:
– Неужели ты будешь женой самого почетного человека Земли? Именно ты – смуглая и черная, как галка?
Она жадно читала газеты, взвешивала шансы. Учитель или муж? Муж или учитель?
Гхора знают в каждом доме. Нет семьи, где не стоял бы ратоприемник со штампом: “Институт имени Гхора”. Нередко ратоматоры называют гхорами. Перед обедом говорят: “Ну-ка, дети, чем угощает нас Гхор?” Гхор это ратомика, это щедрое снабжение, горы вещей, спокойствие, всеобщая роскошь.
Но и Зарека знает каждый. Зарек – тот, кто возвращает к жизни мертвых.
Гхора любят. Его оживляли люди всей Земли, он как бы сын человечества, тяжко доставшийся и потому любимый. Людям свойственно любить то, что тяжко достается. Пожалуй, никто не смог бы соперничать с Гхором в популярности, никто, кроме “3арека – командира битвы со смертью.
Шансы равны. Тут даже нюансы играют роль. Гхор красив, статен, силен, он внушает расположение и доверие. Зарек мал ростом, неуклюж, смешноват чуточку. Неприятно, если твой командир вызывает смешки.
Нет, конечно, не внешность решит. Покойный Ксан говорил: “Народы выбирают руководителями представителей главной профессии века”. Вопрос в том, какое дело сейчас главное. Гхор – инженер, Зарек – врач. Гхор – развитие ратомики, Зарек – продление жизни.
Гхор-жизнь легкая, но короткая, Зарек-долгая, но трудная.
В своем кредо кандидата Зарек высказывается определенно: “Буду проводить план Ксана: всеобщее восстановление жизни в пять – восемь лет. Срок этот минимальный необходим для строительства лечебниц и подготовки врачей-омолодителей. Потребуются усилия. Возможен призыв молодежи в строительство и медицину. Возможно временное увеличение рабочего дня. Все умершие в течение этого подготовительного периода записываются, ратозаписи хранятся, оживление будет проведено по очереди, в порядке дат смерти. Пока не начнется всеобщее массовое оживление, немногочисленные объекты для клиник будут отбираться по жребию”.
Ясно!
Гхор тоже должен составить кредо. Но странное дело: так просто, за один вечер, написался у него рассказ об общественных судах, а тут каждое слово подбирается с мучениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135