– Сто сорок шесть секунд.
Склар Хаст отошел от машины. Неплохой результат, хотя и не сногсшибательный. И уж точно – для него это не рекорд.
– Ошибки? – спросил он.
– Ошибок нет, – ответил Рубал Галлахер.
Нормой по этому тексту считалось сто пятьдесят две секунды. Стало быть, он получал оценку 6/162, или минус 3,95.
Зандер Рохан уселся за рычаги и, дождавшись сигнала, стал набирать в своим обычном отрывистом стиле профессионала.
Склар Хаст наблюдал за ним; ему показалось, что все-таки торопливость в движениях Мастера заметна.
Время Зандера Рохана было сто сорок пять секунд. При этом он не допустил ни одной ошибки, и его оценка составила минус 4,21. Он отошел от станка, с трудом скрывая снисходительную усмешку. Склар Хаст искоса посмотрел на Мэрил Рохан – без всякого значения, просто из чистого любопытства, как пытался убедить себя сам. На ее лице не отражалось ничего. Ни интереса к происходящему, ни каких-либо других эмоций.
Он поставил перед собой текст под номером 62. Иксон Мирекс дал сигнал к началу, и руки забегали по рычагам уже с привычной скоростью. Первое упражнение было просто разминкой.
62-я текст был извлечением из Мемориума Элеанор Морз:
«Сотни раз мы обсуждали то, что, на мой взгляд, наиболее удивительно в нашем новом сообществе на плотах: это чувство доверия, общности и ответственности друг за друга. Кто мог ожидать, что люди с таким разным прошлым, с такими задатками, как у нас (врожденными или приобретенными – не берусь судить), смогут образовать столь мирное, столь организованное и столь радостное сообщество. Избранный нами лидер, как и я, Казнокрад. Некоторые из наших самых самоотверженных, самых неутомимых тружеников некогда были расхитителями, пакостниками, хулиганами, головорезами.
Никогда нельзя судить о человеке по его прошлому. Разумеется, не все здесь единодушны, но в целом можно только удивляться, насколько старые привычки и прежний образ жизни отошли, уступив место новому чувству – чувству причастности к жизни, основанной на чем-то большем, нежели простой эгоизм. Для большинства из нас это выглядит так, словно мы снова вернули себе потерянную когда-то юность – а точнее, юность, которой у нас никогда не было».
– Стоп! – воскликнул Склар Хаст. Иксон Мирекс засек время:
– Сто восемьдесят две секунды. Норма: двести секунд. Ошибки – ни одной.
Оценка Склара Хаста составила минус 9. Поэтому Зан-Дер Рохан чуть нервничал, в очередной раз садясь за рычаги. Он форсировал набор, добившись результата в сто семьдесят девять секунд, но при этом совершил как минимум две ошибки. Рубал Галлахер и Херлингер Шоуволтер заметили со своей позиции и третью ошибку – но ее не признал Фрихарт Ноэ, и Семм Войдервег вместе с Иксоном Мирексом отказались ее учитывать. Тем не менее, учитывая штрафные шесть секунд, время было определено в сто восемьдесят пять секунд с оценкой 15/200, или минус 7,50.
Склар Хаст приблизился к аппарату для третьей попытки. Если он добьется лучшего результата с третьего захода, у Зандера Рохана останется мало шансов, учитывая овладевшее им напряжение.
Он расположился удобнее, устраиваясь за станком для набора.
– Марш! – скомандовал Иксон Мирекс. И снова замелькали рычаги. Это упражнение было из Мемориума Вильсона Снайдера, человека неустановленной касты:
«Прошло почти два года, и мы, бесспорно, представляем собой крепко сколоченный коллектив. Готовность к любым неожиданностям, способность найти выход из самого безнадежного положения и при этом всегда прийти друг другу на помощь – таковы наши достоинства. Недоброжелатели могут назвать это обезьяньей цепкостью и выживаемостью – что ж, пусть так. Другая важная черта, в той или иной степени присущая всем нам, – это развившееся в нас за эти годы чувство смирения (возможно, фатализм – более уместное здесь слово) по отношению к тем обстоятельствам, которых мы не можем изменить.
Таким образом, наше сообщество гораздо более счастливо, чем могла бы быть равная по численности группа, скажем, музыкантов или ученых, или даже военных. Я не хочу сказать, что в нашей маленькой компании нет представителей этих профессий. Жора Альван – замечательный флейтист. Джеймс Брюне – профессор физики Юго-западного университета. Говард Галлахер – высокопоставленный полицейский чиновник. А сам я… впрочем, нет! Я буду верен своему решению и не скажу ни слова о своей прошлой жизни. Это скромность? Если бы я мог претендовать на столь многое!»
– Все! – выдохнул Склар Хаст, отступая от наборного станка. Он старался не смотреть в сторону Зандера Рохана: было бы недопустимым злорадством, если бы он сделал это. Потому что в этот раз он набирал на пределах, доступных механизму. Нет человека, способного гнать текст быстрее, чем поднимаются колпаки, чем предусматривают технические характеристики станка.
Иксон Мирекс посмотрел на часы:
– Время: сто семьдесят две секунды, – неохотно объявил он. -Норма… не может быть двести восемь. Неужели это так?
– Двести восемь, все верно, – сухо подтвердил Рубал Галлахер. – Ошибок не было.
Иксон Мирекс и Семм Войдервег, закусив губу, насупились. Фрихарт Ноэ подсчитал баллы: получалось 36/208, что составляло минус 17,3.
Зандер Рохан решительно подошел к станку и устроился за рычагами, готовый продолжать соревнование. Теперь настал его черед – он должен был совершить ответный ход и принять поражение. Видимо, невзирая на потрясающий результат, он не терял надежды «перебить» ученика.
– Пошел! – воскликнул Иксон Мирекс срывающимся голосом.
Пальцы Зандера Рохана окоченели от страха и неуверенности;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48