Он щедр и терпелив, но есть среди Совета и такие, которые не столь щедры. Я надеялся, что они будут гордиться моими достижениями. Я думал, что это должно им понравиться, но, боюсь, совет не готов увидеть этот новый мир добродетели.
–Свобода воли - это для людей, Мальком. Для всего сверхъестественного - только абсолютная власть.
Он снова встал.
–Вы обладаете почти полной свободой действий, пока ордер не исполнен, Анита. Вы можете воспользоваться случаем и выяснить правду, прежде, чем придете убивать моих людей?
Я тоже встала.
–Я ничего не могу вам гарантировать.
–Я и не прошу многого. Я лишь прошу, чтобы вы попытались выяснить правду, прежде чем для Салли и второго моего последователя, чье имя вы даже не хотите мне называть, не стало слишком поздно. - Он вздохнул. - Я не отослал Салли в другой город; как я могу помочь поймать тех других?
–Вы пришли сюда, зная, что Салли попала в беду. Я не смогу помочь вам поймать плохих парней.
–Вы хотите сказать, что это человек?
Я лишь смотрела на него, радуясь, что не приходится отводить взгляд. Всегда тяжело казаться крутой, когда не можешь даже смотреть в глаза своему оппоненту.
Он расправил плечи, как будто только сейчас заметил, что сутулится.
–Вы не станете мне помогать, не так ли? Пожалуйста, расскажите Жан-Клоду то, что я вам сказал. Я решил сразу же к вам приехать. Я думал, что моральные принципы не дают мне обратиться к властям, которые я так презираю, но оказалось, что это вовсе не моральные принципы, это всего лишь грех, грех гордыни. Я надеюсь, что моя гордыня не успела сильно навредить моим последователям. - Он направился к двери.
–Мальком! - окликнула я его.
Он обернулся.
–Насколько тяжелое положение?
–Критическое.
–Несколько часов будут иметь какое-то значение?
Он задумался.
–Возможно, а почему вы интересуетесь?
–Я не увижусь сегодня с Жан-Клодом. Я только хотела уточнить, должна ли я его проинформировать об о всем, предупредить.
–Да, во что бы то ни стало предупредите его. - Он нахмурился. - А почему вы не увидитесь с ним сегодня, Анита? Разве вы не живете вместе?
–Фактически нет. Я бываю у него больше половины недели, но вообще у меня есть свой дом.
–Вы сегодня пойдете убивать моих собратьев?
Я отрицательно покачала головой.
–Тогда вы потревожите мою более холодную родню. Чей покой вы нарушите сегодня вечером, Анита? Тот зомби, которого вы поднимите, будет потревожен ради наследства или ради утешения вдовы?
–Нет, никаких зомби сегодня вечером. - Сказала я. Я была слишком озадачена, чтобы успеть оскорбиться. Никогда еще я не слышала, чтобы вампир требовал справедливого отношения к зомби и говорил о своем родстве с ними или вообще о каком бы то ни было родстве, кроме как с вампами.
–Тогда что же отнимет вас сегодня вечером у вашего Мастера?
–Это мое личное дело.
–Но оно не связано с Жан-Клодом или Ашером?
Я отрицательно покачала головой.
–Тогда может быть ваш Ульфрик?
Я опять покачала головой.
–Ради кого же вы оставили этих троих, Анита? Может ваш Немир-Радж?
–И снова не угадали.
–Я поражен, что вы отвечаете на все мои вопросы.
–Я тоже удивлена. Я думаю, что это потому, что вы продолжаете меня именовать шлюхой, и мне чертовски приятно наблюдать, как вытягивается ваше лицо по мере получения моих ответов.
–И вы не являетесь шлюхой? - Его лицо ничего не выражало.
–Я знала, что вы бы не смогли бы этого понять. - Сказала я.
–О чем вы, миз Блейк?
–Я знаю, что вы можете быть хорошим только, чтобы добиться от меня помощи. Я знаю, что если я вас раздразню, вы станете мелочным и жестоким.
Он слегка поклонился, лишь чуть-чуть.
–Я говорил вам, миз Блейк, мой грех - гордыня.
–А каков мой грех, Мальком?
–Вы ищете оскорблений, миз Блейк?
–Я только хочу услышать это от вас.
–Почему?
–А почему нет? - парировала я.
–Ну что ж, ваш грех - вожделение, миз Блейк, поскольку оно - грех вашего Мастера и всех его вампиров.
Я покачала головой и почувствовала, как на моем лице появляется неприятная улыбка. Улыбка, которая оставляет глаза холодными, и обычно означает, что меня очень сильно разозлили.
–Это не мой грех, Мальком, это мое благословение, самое дорогое и близкое, что у меня есть.
–И каков тогда ваш грех, миз Блейк?
–Гнев, Мальком, мой грех - это гнев.
–Вы хотите сказать, что я разозлил вас?
–Я всегда на взводе, Мальком. Вы только дали моему гневу конкретную цель.
–Вы кому-нибудь завидуете, миз Блейк?
Я задумала, потом отрицательно покачала головой.
–Нет. Совершенно никому.
–Я не стану спрашивать о лености, вам было бы сложно лениться с вашей работой. Вы не жадная, не обжора. Действительно ли вы тщеславны?
–Временами. - Ответила я.
–Гнев, вожделение и гордость?
Я кивнула.
–Я полагаю, мы в расчете.
–О, можно ли вообще вести счет таким вещам, миз Блейк.
–Я христианка, так же как и вы, Мальком.
–Вы задумываетесь о Небесах, миз Блейк?
Это был самый худший вопрос из всех, которые только могли быть.
–То, что я делаю последнее время, заставляет меня сомневаться, но моя вера все равно очень сильная. Мои мольбы все так же помогают мне побороть много неприятного. Бог не оставил меня, как того хотели бы фанатичные католики. Я видела зло, Мальком, настоящее зло, и это точно не вы.
Он улыбнулся, нежно, почти смущенно.
–Я приехал к вам за искуплением, миз Блейк.
–Я не думаю, что я могла бы отпустить вам ваши грехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24