«Роковой юноша», то появляющийся, то исчезающий, вечно таинственный, как Монте-Кристо, его утомлял и казался гибридом Жоры Жикина и Пуппера в нарочито сломанных и модно подклеенных очечках.
– Ты не знаешь Таню! Она не такая! – повторил Бейбарсов.
– И какая же она? – спросил Ванька с любопытством.
Глеб задумался, подбирая слово.
– Она ведьма! – сказал он убежденно.
Ванька хмыкнул. В ведьмах он, как выпускник Тибидохса, понимал достаточно. Формально каждую волшебницу можно назвать ведьмой, и не ошибешься, но тут деление скорее нравственное. Да и Бейбарсов явно имел в виду что-то конкретное.
– Она не ведьма, – сказал Ванька.
– Я тоже думал про нее, как ты, но ошибался. Она ведьма! Поверь мне, потомственная! Ее прабабка раскапывала землю под виселицами, искала корни мандрагоры. Она же выкапывала трупы. А двоюродный дядя ее отца, Леопольда Гроттера? Знаешь, какое у него было прозвище? «Маг отравленное дыхание». Ему приносили портрет человека. Он дышал на него, и человек умирал, не болея, внезапно и скоропостижно. Я видел их! Я говорил с ними. Они согласны с тем, что Таня должна принадлежать мне… – На лбу Бейбарсова выступили крупные капли пота.
Ванька резко сорвался с кровати. Если это не бред сумасшедшего, то вывод напрашивается только один. Вывод ледяной и пугающий.
– Где ты их видел? – резко спросил Ванька.
Бейбарсов не ответил. Вместо этого он вскинул руку, будто хотел вцепиться в Ваньку, но лишь царапнул ногтями его по лбу. Казалось, это бесконтрольное движение неприятно удивило и самого Глеба. Он облизал губы и отступил на полшага, точно спасая Ваньку от себя самого на случай повторения буйства.
– Это случайность, – сказал он, тяжело дыша. – Ты должен отдать мне Таню. Отдашь?
Ванька засмеялся.
– Тебе не кажется, что Таня выбирает сама? Я могу подарить тебе пылесос, но не живого человека, – сказал он.
Бейбарсов нетерпеливо выдохнул через нос, как человек, вынужденный слушать глупости.
– Родной, кто же девушку слушает? Ее слышать надо, а не слушать. Она и сама-то обижается, когда делают так, как она говорит. Хочешь обидеть девушку – пойди у нее на поводу и поступи как она советует.
– Если ты такой умный и роковой, чего тогда ты у меня в номере прыгаешь? – поинтересовался Ванька.
Бейбарсов порывисто шагнул к нему.
– Ты все прекрасно понимаешь! Перестань вмешиваться! Отойти в сторону! Таня все равно тебя когда-нибудь бросит. С тобой ее удерживает лишь чувство вины. Ты ее старый друг, она знает тебя с детства, ты много для нее сделал. Но она тебя не любит.
– Думаешь, если я вдруг исчезну, она сразу прибежит к тебе? – задумчиво спросил Ванька.
На той половине лица Глеба, что была видна, метнулась тревога.
– О, нет! Я достаточно ее знаю. Она не придет. Не придет именно потому, что позову ее я. Ей проще будет достаться какому-нибудь Пупперу, который нужен ей как пляжная панамка лютой зимой, чем вернуться ко мне. Она сама себя вконец запутает, будет рваться, страдать… Она не может без этого. Свет и мрак раздирают ее изнутри на две почти равные половины. Недаром Чума-дель-Торт стремилась получить ее тело… Дело не только в тех силах, что Танька у нее забрала. Там это знают.
Слух Ваньки цепко ухватил это случайно проскочившее там . Уже несколько минут личность Бейбарсова казалась ему раздвоенной. Будто их не двое было в комнате, а по меньшей мере трое. Причем третьей была не Таня, чье имя они так часто упоминали.
– Я все равно получу ее! Если тебя не будет, чувство вины перед тобой рано или поздно исчезнет, и она придет ко мне! – крикнул Бейбарсов.
Повернувшись, он вскинул руку на уровень груди Ваньки. Валялкину показалось, что длинный и тонкий, с отчетливым белым ободом ноготь на мизинце некромага уколол его сердце, точно оно не было защищено плотью и ребрами. Он ожидал смерти, но боль внезапно ушла, а рука Глеба задрожала и опустилась. На висках некромага Ванька увидел мелкие, бесконечно раздробленные, как шарики ртути, капли пота.
– Нет, не могу! Не получается. Зеркало Тантала связало наши судьбы! Убив тебя, я прикончу и себя тоже! – сказал Бейбарсов.
– Наши судьбы не связаны! – упрямо сказал Ванька, не желающий иметь ничего общего с Глебом. Сама эта мысль была омерзительной, точно ему предложили надеть чужое грязное белье.
Бейбарсов ухмыльнулся.
– Ты так считаешь? Ну в таком случае тебе сейчас и бояться нечего, – сказал он.
В руке у Глеба появился маленький, внешне нестрашный нож с деревянной ручкой и узким темным лезвием. С насмешкой глядя на Ваньку, Глеб раскрыл ладонь, немного помедлил и, по-прежнему не отрывая от Ваньки пристального взгляда, медленно провел диагональную кровавую черту от указательного пальца к мякоти.
Ванька стиснул зубы, ощутив тупую пульсирующую боль в руке. В первые секунды боль была совсем слабой, но с каждой новой пульсацией усиливалась. По пальцам в направлении ногтей наперегонки побежали красные капли.
Немного выждав, Бейбарсов подул на свою ладонь, и рана затянулась на глазах. Там, где она была, осталась лишь полоска розовой кожи. Зато у Ваньки кровь продолжала хлестать.
– Что, больно? У тебя будет заживать немного дольше. Ну да ты же у нас ветеринарный маг! Изобретешь себе компресс из мертвой коровы, – сказал Глеб с издевкой.
Ванька подумал, что даже в шутках Бейбарсова невольно тянет к дохлятине.
– Это ничего не значит, – сказал Ванька упрямо.
– Как это не значит?
– Плоть и дух существуют по разным законам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13