Он не забыл поцелуя в темнице храма Гинго-Ла. Юноша не сомневался, что тот поцелуй значил кое-что для них обоих.
— Ты, спасший меня от рабства, а затем уничтоживший силу нашей богини, ты теперь встретил меня, чтобы насмехаться над моим несчастьем.
— Я вовсе не хочу ни над кем насмехаться, Миренсва Зудеина. Я помню, что ты для меня сделала и что было потом.
— Я и понятия не имела, что все так выйдет. Я не думала, что ты все погубишь.
— Я ничего не погубил. Я только спас своего лучшего друга и своего дракона. Я готов умереть за них.
— Что же я наделала! — причитала Миренсва. — Богиня, защити и прости меня!
— Миренсва, что ты здесь делаешь? — спросил Релкин.
Глаза девушки потухли.
— Прошу милостыню, — с горечью прошептала она. — Ты можешь мне дать хоть немного? — Ив голосе ее зазвучала внезапно проснувшаяся надежда.
— Сейчас нет, но для тебя я достану.
— Я не ела уже несколько дней. Для такой, как я, без родных и друзей, в городе еды нет, — Твоя семья выбросила тебя на улицу?
— Да они убьют меня, если только узнают, где я прячусь! Моя тетка Ликва захватила наследство. Ты думаешь, она вот так просто отдаст мне его назад?
— Я ничего не забыл, — прошептал Релкин на ухо девушке.
— Ты имеешь в виду Остров Богини? Брось, это ничего не значит.
Но по правде сказать, и для нее тот поцелуй все-таки что-то значил.
Релкин нашел Миренсве местечко в задней части одной из повозок. Потом он пошел к повару и выклянчил у него миску ячменной каши. Девушка накинулась на кашу, словно на невесть какое лакомство.
Потом Миренсва заснула, а Релкин долго сидел рядом и смотрел на нее. Она была худая и донельзя измученная. Прикрыв девушку одеялом, юноша отправился проведать своих строптивых драконов.
Глава 44

Осажденный город до краев полнился слухами и ненавистью. По ночам подгоняемые голодом люди сотнями атаковали зернохранилища. И разумеется, аргонатские солдаты и кенорские лучники раз за разом оказывались им не по зубам. Но атаки повторялись, и это дает некоторое представление о том, что творилось в Урдхе.
До прихода белых кораблей оставалось еще как минимум несколько дней. За это время могло случиться все что угодно. Офицеров призывали, насколько это вообще возможно, не провоцировать голодные толпы. В случае же нападения оказывать урдхцам решительное сопротивление. Если потребуется, то и убивать зачинщиков.
Утром Релкин встал пораньше и сразу же отправился к поварам. Он выпросил у них маленькую миску каши, которую отнес Миренсве. Она молча приняла еду. И только когда юноша уже уходил, быстро поцеловала его в щеку. Сердце так и заколотилось в груди Релкина. Впрочем, на его попытку завязать разговор девушка не ответила, и сбитому с толку юноше не оставалось ничего другого, как ретироваться.
Вернувшись к кострам, он взял предназначенные драконам порции — всего по полведра вареного зерна.
Когда Релкин поставил это варево перед своими подопечными, те едва подняли головы. Они даже не ответили на его утреннее приветствие. С мрачным видом драконы принялись за еду, и взгляды их не предвещали дракониру ничего хорошего.
Это было ужасно. Дракон Релкина, единственное родное существо, какое он когда-либо знал, мало-помалу становился его врагом. Если уж смотреть правде в глаза, то громадная рептилия, которую он называл «Баз», была настоящим хищником, питающимся всем, что она только могла поймать. В том числе и людьми.
И вот теперь драконы начали посматривать на драконира так, словно и он был всего лишь пищей.
Сознание драконов понемногу утрачивало контроль над первобытными, слепыми инстинктами.
Особо тяжко приходилось Пурпурно-Зеленому. Дикий дракон, в отличие от своих бескрылых товарищей, не испытывал никаких угрызений совести по поводу желания полакомиться человечинкой. В этом инстинкт не противоречил его воспитанию и убеждениям. А раз так, то вопрос заключался лишь в том, хватит ли у него силы воли удержаться от соблазна. К тому же Пурпурно-Зеленый не испытывал особого уважения к людям. Если он сорвется, последствия будут самые трагические, а усмирять его придется все тем же драконам, его собратьям по оружию.
История Аргоната еще не знала мятежа драконов. Генералы всегда относились к могучим рептилиям как к ударным боевым частям, чем они на самом деле и являлись. Но голод мог подточить дисциплину. Это случалось.
В общем, Релкину приходилось нелегко. Дружба с драконом была стержнем всей его жизни. Никогда в их отношения не закрадывалось даже и тени недоверия.
Теперь же юноша то и дело ловил на себе холодный, оценивающий взгляд хищника, и ему становилось не по себе.
Что же касается Пурпурно-Зеленого, то он безвылазно сидел в своем шатре.
Иметь с ним дело становилось просто опасно. Но все бы ничего, если бы не одна проблема. Сломанный коготь. У его основания образовался нарыв, который следовало вскрыть и обработать антисептиком. Это, разумеется, будет довольно больно, и Релкин искренне сомневался в терпении дикого дракона.
Он попытался заговорить на эту тему с Базилом. Дракон из Куоша не выказал горячего желания помочь юноше.
— Ты хочешь, чтобы этот дракон встал между тобой и его диким другом? Ты просишь меня сражаться с моим братом, драконом?
— Сражаться? Вовсе нет, только немного помочь мне, чтобы Пурпурно-Зеленый не убил меня во время операции.
— Бесполезный мальчишка, мне-то что за дело, убьет он тебя или нет?
— У него инфекция. Если мы ничего не сделаем, скоро коготь станет очень и очень болеть.
— Пурпурно-Зеленый с Кривой горы сам решает свои проблемы.
— К нему просто так не подойдешь, ты же это знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117