— настойчиво повторил Билл. Спички. Носовой платок. Трубка. Кисет. Билл потерял всякое терпение и сам принялся шарить по одежде мужчины. В кармане жилета он нашел то, что искал, — старую, замусоленную записную книжку.— Есть! — сказал он. — А теперь я хорошенько тебе врежу, потому что мне не нравится, чем ты занимаешься.Мужчина отпрянул:— Нет, погодите, не надо…— Успокойся, я же еще не бью. Просто говорю заранее, поэтому не жалуйся, что не предупреждал. Но сначала скажи мне: сколько еще народу работает на твоего хозяина?— Больше никого, клянусь…— Только ты один?— Да, в этом отделе один, честное слово!— А нет ли у него другого отдела, о котором ты не говоришь?— Нет! Пожалуйста, отпустите меня! Я обычный человек, я просто пытаюсь заработать себе на кусок хлеба…Билл ударил его и положил в карман записную книжку. Отойдя на пару шагов от мужчины, который стонал, лежа в сточной канаве, он сказал:— Кстати, на твоем месте я бы не курил здесь трубку. Вон оттуда газ идет. Такой взрыв получится… Хочешь еще по морде? Нет?Он пнул его ногой, и ребята, надвинув кепки на глаза, вышли из подворотни и свернули за угол. Когда они были уже довольно далеко от переулка, Лайам сказал:— Ладно, давай мою долю, и я сваливаю. Билл раскрыл кожаную сумку и достал оттуда несколько монет.— Держи, — сказал он. — Двадцать. Как и договорились.— Там больше, чем двадцать, это точно.— Мы договорились — двадцать, — ответил Билл. — Ты их получил. Не нравится — в следующий раз возьму с собой Брайди.— Не трогай Брайди, — ответил Лайам. — Не впутывай ее.Они обменялись недружелюбными взглядами и разошлись. Лайам повернул налево и пошел на юг в сторону реки и Ламбета. А Билл направился по направлению к Сохо.
Маргарет Хэддоу узнала бы жертву нападения: это был человек, которого она видела утром в конторе мистера Пэрриша. Тот самый, что упоминал евреев. Звали его мистер Табб.Через двадцать минут после того, как на него напали, он вновь направлялся к Пэрришу, но уже куда менее охотно, чем утром.— Ты опоздал, — заметил Пэрриш, когда он вошел в кабинет.— Мистер Пэрриш, я очень сожалею, меня ограбили…Глаза комиссионера делались все шире по мере того, как он осматривал пришедшего. Разбитый нос, заплывший синяком глаз — все это произвело на него неприятное впечатление, однако лишь с эстетической точки зрения. Пропавшая кожаная сумка беспокоила его куда больше.— Где сумка? — спросил он.— В том-то и дело, сэр, видите ли, ее отобрали…Мистер Пэрриш встал.— А книжка?Мистер Табб сглотнул.— Ее тоже. Они все отобрали, — сказал он. — Обчистили до нитки.Челюсти мистера Пэрриша были крепко стиснуты, глаза яростно сверкали.— Когда? — спросил он.— Всего минуту назад. Я сразу пришел к вам, сэр…— Где?— В маленькой подворотне за углом. Они ударили меня, затащили туда, сэр… Я ничего не мог поделать…Мистер Пэрриш издал рычащий звук и выбежал из комнаты. Мистер Табб со скорбным видом сел на стул и вытер нос рукавом рубашки. Через несколько минут комиссионер вернулся. Он немного запыхался, слетев по лестнице вниз, добежав до Клэр-Корт, порыскав там и вернувшись обратно.Он потряс полицейским свистком перед лицом Табба.— А это я тебе зачем дал?! — закричал он.— Я пытался, мистер Пэрриш…— Я нашел его в канаве, ты, разгильдяй несчастный!— Они выбили его у меня из руки, сэр…Гнев мистера Пэрриша вылился в град ударов, которыми он осыпал голову и плечи мистера Табба. Удары были не так точны, как затрещины Билла, но не менее болезненны; потом комиссионер со вздохом отпрянул в сторону и опустился на стул.— Список, — сказал он. — Давай составим список. Придется нам с тобой, Табб, все делать сначала. И нужно знать, сколько мы потеряли. Думаю, мистеру Ли все это не очень понравится, правда?Мистер Табб, шмыгнув носом, кивнул. Мистер Пэрриш достал серебряный карандаш и лист бумаги.— Итак, сколько было в сумке?— Триста пятьдесят фунтов, — пролепетал мистер Табб.— Хм… Маловато по сравнению с прошлой неделей. Ты уверен? Сколько было с каждого дома? Я понимаю, в книжке все было записано, но память-то у тебя есть? Знаешь, зачем тебе дана память? Чтобы не забывать то, что не успел записать. Вот для чего она тебе. Сколько ты взял на Гревилл-стрит, дванадцать?— Шестьдесят четыре фунта, мистер Пэрриш.— Хорошо. Я смотрю, ты уловил мою мысль. Дорсет-плейс, пятьдесят два?Мистер Табб назвал очередную сумму, а потом сказал:— Э-э… мистер Пэрриш.— Да?— А зачем мы это делаем?— Чтобы ты мог пойти завтра на Гревилл-стрит, двенадцать, и взять там шестьдесят четыре фунта. А потом в Дорсет-плейс, на Тэкли-стрит и так далее. Иначе мистер Ли разозлится, и у нас будут неприятности, понимаешь? Тебе необязательно идти завтра. Можешь начать прямо сегодня. Итак, сколько ты взял на Энделл-стрит?
Сохо в то время был одним из самых густонаселенных районов Лондона; на улицах стоял шум, гам, смрад, причем пахло там отнюдь не благовоспитанностью. Это было оживленное, многонациональное и притягательное место.Билл, с кожаной сумкой на плече и записной книжкой в кармане, ничем не выделялся из толпы. Размашистыми шагами он шел по узеньким людным улочкам, воздух которых был пропитан запахами супа, чеснока, сыра, печеного мяса и жареной рыбы. Если вы любили поесть — места лучше Сохо было не сыскать во всем Лондоне. За три шиллинга вы могли пообедать так, что потом с трудом передвигали ноги. Билл явно был голоден. Он остановился, поглазел на витрину еврейской булочной и потряс в кармане мелочью. Денег хватало. У него оставалось несколько пенни, он зашел внутрь и купил булку.Он прикончил ее к тому моменту, когда дошел до Дин-стрит. На Новом Королевском театре висела афиша мюзик-холла, но Билл прошел мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19