То есть не то чтобы им везло постоянно и во всем, но удача улыбалась этой семье чаще, чем остальным.
– Они много выигрывали в азартные игры? – с неприкрытой иронией осведомился Никита.
– Э-э… и в карты тоже. – Ефим почесал нос. – Им просто везло: удачные знакомства, благоприятные стечения обстоятельств. Прадед считал, что все дело в этой шкатулке.
– В этих картах? – уточнил Крылов.
– Да, в этих картах. Прадед пытался найти ключ, но безуспешно.
– А ты? – быстро спросил Никита.
– Что я? – не понял Мамоцких.
– Ты не пробовал найти ключ?
Анна внимательно посмотрела на Крылова.
– Нет.
– Почему?
Ефим молчал почти полминуты, затем опустил голову. Руки его дрожали.
– Я…
– Потому что нет никакого ключа!! – взорвался Никита. – Потому что ты придумал все это дерьмо, чтобы я простил тебе двадцать штук долга!! Ты что думаешь, Мамоцких, если я коллекционер, мне можно лапшу на уши вешать? Да я тебе башку оторву, урод!
В сторону Ефима полетела дешевая пластиковая пепельница – Крылов специально держал ее под рукой как раз для таких случаев. Мамоцких втянул голову в плечи.
– Ты за кого меня держишь? Ты думаешь, это смешно? А за пургу свою ответить не хочешь?!
Анна вопросительно посмотрела на Эльдара. Ахметов вздохнул, чуть улыбнулся и качнул головой: все в порядке. Никита был великолепным актером, и его внезапный приступ яростного гнева мог провести кого угодно, но только не старого друга. О страсти Крылова к коллекционированию слышали многие, ему частенько, в том числе в качестве уплаты долга, приносили различные талисманы, колоды всех сортов, а то и ломберные столики. Никита относился к подобным визитам с юмором, а на Мамоцких разорался по простой причине: надо убедить Ефима продавать дачу. Ничего личного. В глубине души – Эльдар знал это на сто один процент – Крылов оставался спокоен, как спящий носорог.
– Ты за идиота меня держишь? Ты кого поиметь решил? Ты о чем думал, когда сюда шел?!
Никита неожиданно вскочил с кресла, перегнулся через стол, схватил колоду из шкатулки и…
Эльдар ожидал, что карты полетят в лицо Мамоцких, но Крылов неожиданно замер. Остановил движение и несколько секунд простоял в неудобной позе, вызвав изумленные взгляды присутствующих. Впрочем, Анна только старалась казаться удивленной.
– Кит, ты чего? – не выдержал Эльдар.
Крылов невидяще посмотрел на друга, затем на зажатую в кулаке колоду. Медленно вернулся в кресло.
– Пиши расписку, Ефим.
Эльдар издал сдавленный звук: не то кашлянул, не то подавил рвущееся наружу ругательство. Анна улыбнулась. Спокойно, словно ожидала подобной развязки. Не верящий своему счастью Мамоцких несмело поднял глаза:
– Что?
– Пиши расписку, Ефим, – повторил Никита, не сводя глаз с зажатой в руке колоды карт. – Я, Мамоцких Ефим Семенович, передаю в дар Крылову Никите Степановичу…
– Ты что, серьезно? – Эльдар подошел к компаньону.
Никита придвинул к себе шкатулку, бережно положил в нее колоду, на мгновение замер, глядя на карты, после чего кивнул:
– Абсолютно. – И снова посмотрел на Мамоцких. – Пиши, Ефим, пиши. Ты мне больше ничего не должен.
Глава 2
Санкт-Петербург, 1762 год
– Вижу, вас можно поздравить, граф? – розовощекий молодой человек, представившийся Петром Нечаевым, склонился в учтивом поклоне.
– Что вы имеете в виду? – не понял Сен-Жермен.
– Только то, что вижу.
– Ах, это… – Граф машинально опустил взгляд: под легким плащом виднелся мундир генерала русской армии. Вечером Сен-Жермен планировал быть на приеме у Дашковой и заранее облачился в парадную одежду. – Да, с этим меня можно поздравить.
И позволил себе легкую улыбку.
Они встретились на берегу залива, на неприметном каменистом мысе, продуваемом всеми балтийскими ветрами. Карета Сен-Жермена осталась у дороги, невидимой отсюда из-за рощи, а как добрался до мыса Нечаев, было непонятно: ни лошади, ни кареты не заметно.
– Блестящая карьера, граф. – Морской ветер уносил слова Петра с такой стремительностью, что Сен-Жермен едва успевал услышать их. – Всего несколько месяцев в России – и уже генерал. Можно только позавидовать.
Сам Нечаев был одет в форму поручика Преображенского полка, но материал и шитье указывали, что жил юноша не только на офицерское жалованье.
– Вам ли завидовать, любезнейший Петр Андреевич? Вы молоды, у вас вся жизнь впереди.
– Но вряд ли я смогу оказать императрице услуги, равные вашим, граф.
Сен-Жермен прищурился.
Он ожидал любого развития разговора, кроме этого. Какое отношение имеет политика к их встрече? При чем здесь она? К тому же роль графа в возведении на престол Екатерины тщательно скрывалась, о его помощи знали только самые близкие к императрице люди, самые верные. Таинственность принесла плоды: не появилось даже слухов, даже домыслов о возможном участии Сен-Жермена в перевороте, и вот на тебе – мальчишка, щенок безусый, знает и намекает на наисекретнейшее дело с уверенностью невозможной.
– Меня привечают при многих европейских дворах, – медленно ответил граф. Если Нечаев хочет поговорить о политике – пожалуйста, послушаем. Но на душе стало горько: не за этим, ох! совсем не за этим мчался Сен-Жермен на каменный мыс.
– В просвещенных странах ценят неординарных людей, способных оказать неординарные услуги. Говорят, вы зрите грядущее?
– Пытаюсь, – кивнул граф.
– Видели, чем закончится наш разговор?
Искренний интерес в голосе. И внимательный, открытый взгляд.
– Не видел, – буркнул Сен-Жермен. – Вы не дали мне времени.
Письмо нарочно доставили так, что граф едва успел к мысу.
– Сколько же времени вам нужно?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21