И так до победного.
Казик нарисовал столь впечатляющую картину, что даже Элюня при своих сердечных терзаниях не могла не проникнуться. Сердечные терзания отошли на второй план. Жестом попросила девушка повторить, потому как первая порция коньячка оказалась на редкость маленькой, раскурила погасшую сигарету и попыталась собрать мысли.
— Погоди, Казик. Конечно, я могу позвонить комиссару, но сначала хочу сказать — я вовсе не собираюсь тебя вышвыривать, никаких претензий к тебе насчёт того, что ты меня охраняешь, не выражаю, и вот что меня интересует… Сказать?
— Валяй!
— Ты говоришь, твой хороший человек подслушал распоряжения шефа бандитов насчёт меня, так? Тогда он должен знать, кто шеф! Откуда он мог такое узнать, если ни я, ни комиссар не знаем?
— Да и он не знал, просто увидел. И подслушал, тогда и догадался. Возможно, вот сейчас убеждается.
— Как это?
— Потому что, проводив тебя домой, помчался обратно ещё немножко понаблюдать. Знал, что я тут тебя встречу, так мы договорились. А тот клиент очень его заинтересовал.
Элюня, конечно, не сообразила, что незнакомый мужчина, ожидающий лифт на её этаже, был как раз тем самым хорошим человеком, никаких ассоциаций у неё в голове не возникло. Впрочем, голова была занята другим.
— Ну хорошо, пусть он не знает фамилии подозреваемого шефа, мог бы его пальцем показать. И рассказать полиции, что услышал. В любом случае тот твой человек понадобится полиции, не мешало бы и его пригласить. И сдаётся мне, именно его нужно бандитам убивать, а не меня.
— Если говорить об убийстве, то и его мне жалко. А если о показаниях полиции… сразу тебе скажу, есть тут один нюансик. Мой хороший человек ни за какие коврижки не признается полиции, при каких обстоятельствах и каким образом подслушал этого… как бы поделикатнее выразиться… хмыря болотного, гниду паршивую. А я ни за какие коврижки не признаюсь, что нанял парня, не могу я ему такую свинью подложить.
Какое— то время Элюня молча попивала коньячок маленькими глоточками. Затем сурово заявила:
— Тогда я не вижу выхода. И сдаётся мне, что ты, Казик, искусственно нагнетаешь сложности, создаёшь их там, где может и не быть. Ну как иначе полиция доберётся до шефа и получит неопровержимые доказательства? Без таких доказательств комиссар Бежан ничего с ними не сделает, сам мне говорил.
Тут Казик и себе подлил в бокал.
— Я и сам об этом думал, коханая. И сообразил — если комиссар выявит шефа, доказательства уже сумеет собрать. Есть у них специалисты, походят несколько дней за этой падлой… А тех, что здесь засели, холера их побери, может взять под любым предлогом…
— Здесь засели?!
— Здесь, коханая, — с печальным вздохом информировал Казик. — Один на стоянке, другой в подъезде. Я тут тоже не тратил времени даром, не в носу ковырял. Обнаружил мерзавцев. Очень надеюсь, они не знают, что я их вычислил. Ждут, когда уйду. Могу сделать вид, что ухожу, они двинут к тебе, вот тут бы и подключиться полиции. По-моему, неплохой выход. Тебе гады ничего не успеют сделать, телесных повреждений не нанесут, ограбить тоже не смогут, так что это будет лишь попытка разбойного нападения или как её там, но свои сорок восемь часов посидят, а у тебя появится возможность двое суток пожить в безопасности. В конце концов, чтобы найти хороших киллеров, нужно время, платные убийцы на каждом шагу не встречаются.
— А за двое суток я успею поговорить с комиссаром полиции, так что, может, у них уже не будет повода непременно меня убивать, — логично предположила Элюня. — Вот интересно, что же я такое знаю, если дело не только в опознании вымогателей? Много читала я детективов, в них обязательно действует такой свидетель, вроде меня, который что-то знает, из-за чего преступники хотят его убить, пока не выболтал полиции то, что знает, а он не знает, что знает. Не хочется мне, чтобы меня убили, предпочитаю сообщить полиции абсолютно все, что мне известно, пусть уж они решают, что там такое важное.
— Хорошо, в таком случае звони комиссару. Нет, лучше по моему телефону. На всякий случай…
* * *
А меж тем в казино разбушевалась пани Оля, явившаяся туда вскоре после ухода Элюни. Войтусь играл себе на дешёвом автомате, не спуская глаз со Стефана Барнича, игравшего на дорогом, покерном. А бедная пани Оля спускала остатки только что выигранной небольшой суммы.
— Ну вот, опять! — на весь зал нервничала она, а уж Войтуся, сидевшего рядом, и вовсе оглушая. — Пожалуйста, опять проглотил! Отбирает все, что только дал! Все! Смотрите, да смотрите же, заглотал и это, подлец! Разве так можно? Да поглядите же, проше пана! Яйца!
Требование поглядеть прозвучало столь мощно, что Войтусь поглядел. Лично он не имел никакого понятия об автоматах, не знал, что собирался выиграть, почему ему время от времени что-то высыпается, а потом опять ничего. Автомат его не занимал, Войтусь занят был другим. Однако понял: то, что громкоголосая соседка назвала яйцами, расположилось на экране её автомата неровно, две штучки на средней линии, а одна на верхней. Наверное, баба чуть-чуть не выиграла, вот и разоряется.
— Ужас! — посочувствовал он.
— Полнейший ужас! — горячо подхватила пани Оля. — А деньги сейчас кончатся, я пришла, почитай, без гроша. Счастье ещё, что пан Стефан здесь, сбегаю-ка к нему, перехвачу малость, а то уйдёт… Ну вот, опять не желает дать! Проглотил последнее! Побегу к пану Стефану!
Соскочив со стульчика, соседка бросилась как раз к тому мужчине, за которым так пристально наблюдал Войтусь. Тот встретил её как знакомую и без возражений вытащил из кармана деньги. Схватив их, соседка чуть ли не бегом вернулась к своему автомату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106