Обе уселись за маленький столик у окна.
На вопрос старушка спокойно ответила:
— Да кому только не говорила! Не то чтобы непременно каждый день кому-нибудь, но живу я на свете уже довольно долго, так что имела возможность осчастливить всю страну. Разумеется, поляков только, иностранцы не поймут. А откуда взялось это выражение — не имею понятия, я его ещё в детстве переняла от своей бабушки, а твоей прапрабабушки. Тётки, впрочем, тоже им пользовались.
Какая же замечательная её бабушка! На вопрос отвечает прямо и обстоятельно, с ходу, и не допытывается, зачем да почему. Не лезет человеку в душу, не выдирает из неё когтями тайны. Интимные. Разговаривать с бабулей одно удовольствие.
И внучка продолжила допрос:
— А как считаешь, кто из молодых людей мог присвоить себе это выражение? Тот, наверное, кто слышал его от тебя не один раз.
— И среди молодёжи попадаются такие, что запоминают с одного раза. Хотя, думаю, в принципе ты права, должен бы слышать не один раз. И пользуется им?
— Сама слышала, как воспользовался.
— Интересно. А вот мне ни разу ни от кого так и не довелось услышать. А кто воспользовался? Наш родственник?
— Не знаю, но очень надеюсь, что не наш. Скорее преступник. Да нет, совершенно точно преступник.
— Интересно! С каким же преступником я могла так часто общаться? Может, все-таки кто-нибудь из родни? А какого рода преступник? Вор, разбойник, министр, мафиози, брачный аферист или председатель банка?
Элюня призадумалась. Как поточнее охарактеризовать преступную шайку? И очень постаралась, отвечая:
— Такой… тайный вымогатель. Хотя нет, рэкет — работа физическая или умственная? В данном случае это был подручный какого-то главного вымогателя. Но тоже умный. И обходительный.
— Бандит-джентльмен, — уточнила бабушка. — Не помню, чтобы в нашей родне был такой, во всяком случае мне о нем слышать не доводилось. Алкоголики случались, но такого… С кем же, лихо его побери, я могла разговаривать?
Бабушка задумалась, а внучка вдруг пожалела, что все-таки не сказала об этом обстоятельстве полицейскому комиссару. Наверняка пан Бежан велел бы бабуле составить список всех родных и знакомых, которые могли слышать необычное выражение, исключил неподходящих по возрасту, а остальных осмотрел. Сама она не осмелилась попросить старушку о таком одолжении.
— Это для тебя очень важно? — вдруг спросила бабушка.
— Безгранично! — вырвалось у внучки.
— Значит, замешан какой-то твой парень, — заметила старушка. — Ладно, постараюсь вспомнить, все равно по вечерам мне плохо работается. Женщины не в счёт?
— Не в счёт. Хотя… может быть, чья-то матушка?
— Подумаю. Знаешь, малышка, вспоминается мне что-то такое… Симпатичный хлопец… Лицо его вижу, а больше ничего не могу припомнить. Старость не радость, ох, склероз, видно…
— Из тебя, бабуля, такая же склеротичка, как из меня сушеница болотная, — убеждённо заверила внучка, чем до слез растрогала старушку.
— Моя кровь! Это от меня перешли к тебе такие сравнения, а я от своей бабушки переняла. А через наших матерей как-то проскочило, не задев. Ну хорошо, так и быть, не поеду сегодня вечером играть в покер, пожертвую ради любви.
— Ой! — вспомнила Элюня. — Бабуля, а ты умеешь играть в покер? Настоящий?
— Ты явно не в себе, моя дорогая, — с достоинством ответила старушка. — Ясное дело, умею, причём именно в настоящий, за что твои родители и считали меня особой чокнутой и всячески старались уберечь тебя от моего влияния. Впрочем, во всем остальном, кроме покера, я совершенно нормальный человек.
— Раз в жизни! — вздохнула Элюня. — Раз в жизни хотелось бы мне сыграть в настоящий, безжалостный покер!
Старушка спокойно спросила:
— А кто тебе мешает? Кажется, ты уже человек взрослый, так что могу ввести тебя в соответствующее общество. Наверное, попозже? Сдаётся мне, сейчас у тебя какие-то другие проблемы, так что надо сначала покончить с ними, а потом уже предаваться азартным развлечениям.
Возвращаясь домой с намерением усесться за работу, Элюня раздумывала над тем, какое же сокровище её бабуля. Разговор с ней успокоил и вселил надежды, хотя, казалось бы, ничего конкретного старушка не сообщила, только поговорила и пообещала. Но и этой малости оказалось достаточно для обретения душевного равновесия. Вряд ли сам комиссар полиции мог добиться большего. А ведь бабуле уже семьдесят шесть лет. Ещё четыре года, и она при желании могла бы убить человека, кажется, женщин после восьмидесяти не сажают в тюрьму. Вот интересно, есть ли у бабули какой кандидат на примете…
Что касается любви… Казик обещал вернуться завтра. Времени приезда не сообщил. Наверное, сразу позвонит. Что ж, увидятся и она незамедлительно потребует объяснений. Вот и предлог появился если не для разрыва их отношений, то хотя бы для охлаждения. Ведь он же обманул её!
Усаживаясь за рабочий стол, Элюня вдруг подумала, что вовсе не желает разрыва с Казиком. И вообще собирается поступить подло. В Стефана она влюбилась не из-за Казика, Казик мог хоть в Китай уехать или сидеть на крыше, она все равно влюбилась бы в Стефана. И нечего притворяться, что в этом виноват Казик. Нужно ему обо всем откровенно рассказать, хотя Иола и против. Ну и пусть Иола против, она, Элюня, не сможет жить с такой тяжестью на душе. Но только сначала узнает, что за история у Казика со Скандинавией.
* * *
Все эти раздумья и тревоги оказались очень вредными, ибо вечером в казино Элюня проигралась вчистую. Отправилась пораньше, очень уж не терпелось увидеть Стефана. Его пока не было; она села за автомат подороже, по пять злотых, и очень скоро почувствовала в себе желание высказаться по примеру пани Оли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106