– Давай иди в «лендровер» и отоспись, – сказал я.Он с трудом произнес:– А что с Гийоном?– Бог его знает, такая заваруха. Я тебе позже расскажу. Давай двигай.Я подтолкнул его в сторону холла и вернулся в бар. Из своего кабинета вышел Китрос. Масляная лампа, стоявшая на барной стойке, осветила его мрачное лицо.– "Мираж"? – спросил он.Я кивнул в ответ.– Налей еще виски. Жуть как хочу выпить.Барменов поблизости не было, и он, сам налив мне виски, подсел рядом. Для него это было совсем необычно.– Что там с Гийоном?– Ни слуху ни духу. Когда мы вернулись в гавань, охранники с пирса стреляли по воде, но я думаю, что впустую. От такого взрыва его, должно быть, самого, как и самолет, разнесло на куски.Он поежился, видимо от моего предположения, и налил еще виски.– Что с тобой? – спросил я. – Ты дрожишь?Китрос сделал попытку улыбнуться, и я почувствовал, что он что-то скрывает, что-то очень важное. Не решаясь мне это сказать, он боялся встретиться со мной взглядом.– Боже мой, – прошептал я, – так ты знал. Ты знал и о том, чем он занимался, не так ли?– Не говори ерунды, дорогой Джек.Он попытался замять разговор, но я решил не спускать его с крючка.– Так, теперь до меня дошло. Все те твои поездки на Кирос. Ты помогал им. Они, должно быть, платят тебе огромные деньги.В ответ он только улыбнулся:– Скажу тебе, это одно из моих самых прибыльных дел.Я не смог удержаться от смеха.– Но уличить меня в этом совсем не просто, Джек, – сказал он спокойно.– А я и не собираюсь этого делать. Я ничего не имею против израильтян, даже если бы в сорок седьмом один из их чертовых аквалангистов не подорвал меня в порту Яффа. Да будь я проклят, если приму чью-либо сторону. Что мне теперь делать?– Подожди немного, – сказал он. – Если дела для тебя будут складываться плохо, беги отсюда на своей «Ласковой Джейн». Подожди меня на Киросе. Для тебя в Эгейском море много работы, и я помогу тебе.– И бросить дело в двести тысяч фунтов стерлингов Ибрагиму и его дружкам? Никогда в жизни.– Ну а что ты будешь делать, если появится Гийон и попросит о помощи? Сдашь его?Это был вопрос, который я боялся задать сам себе, потому что ответа на него не знал.– Я не принимаю ничьей стороны, – ответил я. – Я свое уже получил. Палестина, Малайя, Корея, Кипр. Чужие войны. К черту эти солдатские игры.Кельтская кровь взыграла во мне. Я отвернулся, едва сдерживая себя, и тут заметил, что за ближайшим к нам столиком сидит Сара Гамильтон и внимательно нас слушает.– И вы тоже можете сгореть в аду, – бросил я ей и выскочил через открытое окно на веранду, а затем бросился в сад. * * * Над дальней от отеля оградой в густой кроне кипариса запутался молодой месяц, а в другом конце сада под легким бризом мрачно качали своими ветвями пальмы. Сад был еще одним предметом особой гордости Янни. Ночь была свежа и напоена ароматом растущих в нем растений.С опущенными плечами, сунув руки в карманы, я бесцельно бродил кругами по выложенным плиткой дорожкам сада. Из угла рта торчала незажженная сигарета – я никак не мог найти спички. Вид фонтана в саду вызывал во мне те же чувства, что и остальные атрибуты чисто викторианского стиля. Изо рта невероятно непорочной барышни, окруженной дюжиной ангелочков неопределенного пола, струились потоки воды.Я стоял, оперевшись ногой на выступающий бортик бассейна фонтана, и всматривался в ночь. Вдруг перед моим лицом возникла протянутая рука с золотой зажигалкой. Опять этот чертов парфюм. Я прикурил и повернулся к Саре.– Эти духи действительно называются «Интимаси», или вы пошутили?Она присела на край бассейна и провела рукой по воде.– Я люблю фонтаны, они так успокаивают меня. Когда я была еще маленькой, у нас в Хамбрей-Корте был такой же. Мои самые ранние воспоминания детства. Это было так давно.– Тысячу лет назад?– Не меньше.Когда она подняла глаза, я увидел, как изменилось ее лицо. На мгновение она предстала предо мной той маленькой девочкой в таинственном саду на берегу залива, жизнь которой была огорожена полуторакилометровой кирпичной стеной эпохи королевы Елизаветы.– Иногда мне кажется, что это всего лишь сон. Сказка, прочитанная мною или рассказанная кем-то. В этом есть какой-нибудь смысл?– Вполне определенный.Не знаю точно, что с ней произошло, но она как-то вдруг резко переменилась, вновь войдя в свою роль. Даже тон ее голоса изменился и стал более суровым.– Ну что, купил вас Китрос?Я бросил на нее резкий взгляд:– Стыдно подслушивать чужие разговоры.Она почему-то рассердилась:– Вы надо всем шутите?– А вы знаете лучший способ сохранить рассудок в этом жестоком мире?– Знаю, и не один.– Да, конечно же. Я и забыл, что вы само благочестие, – с иронией сказал я. – «Кама Сутра» в изголовье постели и пятьдесят семь различных положений с каждым третьим мужчиной, повстречавшимся вам на Кинг-роуд. Это для вас самый свежий пинок под зад за последний год, не так ли?– О, это прозвучало просто великолепно, – ответила она, не повышая голоса. – Каждое ваше слово.Не в силах сдержаться, я громко захохотал:– Вы уникальны, таких больше не делают.– На это потребовалось семьсот двадцать три года, – сказала она.– И это чувствуется. Извините, вы просто оказались ближайшей, на ком я смог сорвать зло.– Я это поняла. А что, ваши дела так плохи?– Вроде этого. Может быть, они успокоятся, если поймают Гийона.– А если не поймают?– Восемь лет тяжелого труда полетят кошке под хвост.Я на несколько шагов отошел в сторону и прислушался, услышав со стороны гавани звуки заведенного двигателя.– Расскажите мне о своей жене, – сказала она сухо.– А вам Морган что-нибудь уже рассказал?– Нет, но уверена, он бы мне не отказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75