- Будь по-твоему.
Домик был и вправду прелестный: многоярусная крыша, крытая позеленевшей медью, крупная кладка стен и окна в глубоких нишах. Мягкие лучи июньского солнца сверкали на голубом зеркале овального пруда; по воде, громко крякая, шлепали лапами одичавшие утки. Лужайки, поднимающиеся по склонам впадины вокруг пруда, были аккуратно разделены на террасы и обработаны.
Окнами фасада дом смотрел на запад, и Центральный Парк тянулся от него вдаль, как огромная запущенная усадьба.
Майо задумчиво поглядел на пруд.
- Здесь должны были быть модели кораблей...
- Когда я въехала, в доме их было полно, - сказала Линда.
- В детстве я всегда хотел получить модель корабля. Однажды даже... Майо оборвал себя. Откуда-то издалека донеслись пронзительные звуки: беспорядочные сильные удары, как будто камни перекатывались под водой. Все прекратилось так же неожиданно, как и началось.
- Это что? - спросил Майо.
Линда пожала плечами.
- Точно не знаю. Похоже, город разваливается. Ты же видел, там и сям разрушенные здания. Придется привыкать, - она вновь загорелась. - Заходи! Хочу все тут показать.
Она вся сияла от гордости и так и сыпала словами, поясняя детали планировки, в которых Майо ничего не понимал. Но даже на него произвели впечатление викторианская гостиная, спальня в стиле ампир, настоящая сельская кухня с печкой на керосине. Комната для гостей в колониальном стиле с кроватью под балдахином, задрапированной коврами и увешанной светильниками, привела его в замешательство.
- Все это такое... какое-то очень уж девичье, а?
- Еще бы. Я же девушка.
- Да-да, конечно. Я и говорю, - Майо беспокойно оглянулся. - Ну, у парней все вещи не такие хрупкие. Ты уж не обижайся.
- Не бойся, кровать выдержит. Теперь запомни, Джим: ноги на покрывало не клади, на ночь его убирают. Если обувь грязная, снимай ее у входа. Эти ковры я взяла в музее и хочу, чтобы они были в порядке. У тебя есть смена белья?
- Только то, что на мне.
- Завтра достанем тебе новую одежду. Та, что на тебе, так грязна, что ее и стирать не стоит.
- Слушай, - сказал он отчаянно. - Я, наверное, устроюсь в парке.
- Прямо на земле? Почему?
- Э-э, я как-то больше уж привык так, а не в домах... Но ты, Линда, не беспокойся. Если буду нужен - я рядом.
- Нужен? Для чего?
- Ты только свистни.
- Чушь, - твердо сказала Линда. - Ты мой гость и останешься здесь. Выметаемся отсюда: я собираюсь заняться обедом. Вот черт! Забыла раковый суп.
Она подала обед, приготовленный из консервов, но с большой выдумкой. Стол был сервирован изысканным фарфором Фарницетти и датским столовым серебром. Еда была девичья, и Майо, пообедав, остался голоден, хотя и промолчал из вежливости. Он слишком устал, чтобы, придумав убедительную причину, отлучиться и заправиться чем-нибудь более основательным. Он доплелся до кровати, вспомнил, что туфли надо переодеть, зато начисто забыл про покрывало.
Утром его разбудило громкое кряканье и хлопанье крыльев. Вскочив с кровати, он подбежал к окну и обнаружил, что всех уток разогнало нечто, издали похожее на красный мячик. Не без труда прогнав остатки сна, он понял, что это купальная шапочка Линды. Потягиваясь и зевая, Майо поплелся к пруду. Линда издала жизнерадостный визг, поплыла к берегу и выбралась из воды. Кроме купальной шапочки на ней не было ничего. Капли и брызги так и летели от нее, так что Майо даже попятился.
- Доброе утро! Выспался?
- Доброе. Еще не понял. Всю ночь в спину упирались какие-то рейки. Ух, вода, видать, холодная. Ты вся в пупырышках.
- Вода изум-мительная! - она стянула шапочку и тряхнула волосами. Где полотенце? А, вот оно. Ныряй, Джим! Получишь огромное удовольствие.
- Не люблю, когда холодно.
- Не будь размазней!
Удар грома расколол утреннюю тишину. Майо в изумлении глянул в чистое небо.
- Что за черт? - сказал он.
- Тихо, - скомандовала Линда.
- Похоже на сверхзвуковой самолет.
- Вот оно! - крикнула Линда, указывая на запад. - Видишь?
Один из небоскребов Вест-Сайда удивительным образом сминался, погружаясь сам в себя, словно складной стаканчик, и извергая из своих недр ливень кирпичей и карнизов. Обнажившиеся балки дрожали и гнулись. Мгновением позже они услышали грохот.
- Ох ты, вот так так... - потрясенно прошептал Майо.
- Упадок и Разрушение Имперского Города [так называют Нью-Йорк]. Привыкай. И все же окунись, Джим. Я принесу полотенце.
Она вбежала в дом. Он сбросил шорты и носки, но когда Линда вернулась с огромным купальным полотенцем, Майо все еще стоял на берегу, с несчастным видом пробуя воду ногой.
- Жутко холодно, Линда, - пожаловался он.
- Разве ты не принимал холодный душ, когда был борцом?
- Я? Только горячий. Кипяток.
- Джим, если ты будешь так и стоять столбом, ты никогда не решишься. Посмотри, ты уже дрожать начинаешь. Это что у тебя на поясе, татуировка?
- Что? А, ну да. Это питон, в пять цветов. Он обвился вокруг меня, видишь? - он гордо повернулся, демонстрируя питона со всех сторон. Заполучил его в армии. В Сайгоне, в шестьдесят четвертом. Азиатский питон. Элегантно, а?
- Больно было?
- Вообще-то нет. Кое-кто треплется, что татуировка - это китайская пытка, но это они просто пускают пыль в глаза. Разве что щекотно.
- Ты служил в шестьдесят четвертом году?
- Так точно.
- Сколько тебе было лет тогда?
- Двадцать.
- Значит, сейчас тридцать семь?
- Тридцать шесть, тридцать седьмой.
- То есть, ты поседел раньше времени?
- Надеюсь.
Она внимательно оглядела его.
- Знаешь что? Если все же решишься, постарайся не намочить волосы.
И побежала назад в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12