Ни одного человека
видно не было.
Нажав кнопку на небольшом пульте у изголовья, Франц опустил подспинную
половину кровати и откинулся на подушку - рана в груди отозвалась тупой
болью. Потом нащупал на одеяле книжку - четвертый том "Войны и мира" - и
переложил на тумбочку: читать не хотелось. Он обвел глазами комнату: яркий
свет, без единой соринки белый пол. На стене между входной дверью и
встроенным стенным шкафом висел эстамп "Счастливого города параноиков" Дали,
на противоположной стене - последняя танина картинка. Под "Городом
параноиков" высилась металлическая этажерка, заставленная сверкающим
медицинским оборудованием; четыре провода от нее тянулись к правой руке
Франца, один - к розетке. Рядом с этажеркой стоял стул, слева у изголовья
постели - тумбочка; и тот, и другая выкрашены успокаивающей глаз серой
краской. Висевший на стене термометр показывал 22 градуса Цельсия, воздух
был чуточку влажен и тепл, сух и прохладен. А прежде всего - чист.
Стерилизованный уют ... Франц посмотрел на часы - до прихода Тани
оставалось два часа. Он закрыл - и тут же открыл глаза: заснуть ему сейчас
явно не удастся.
Неслышно отворив дверь, вошла Вторая Медсестра. А-а, лекарства ...
Франц механически растянул черты лица в ответной улыбке, нажал на кнопку и
привел себя в полусидячее положение. Господи, до чего же умиротворенный у
нее вид ... и какая жалость, что ни она, ни Первая не говорят ни на одном из
западно-европейских языков. (Франц пытался объясниться с ними даже
по-португальски - при помощи разговорника, взятого Таней из городской
библиотеки.) Он запил таблетки водой и поставил полупустой стакан на
тумбочку; Медсестра вышла, беззвучно прикрыв за собой дверь. В следующий раз
она появится без десяти восемь: измерит Францу температуру и пульс, проверит
показания неведомых приборов на стойке у стены и запишет их в журнал. А
ровно в восемь придет Доктор: пошутит с Медсестрой, ободряюще похлопает
Франца по плечу и, огласив инструкции, уйдет. После его ухода Медсестра
будет некоторое время сосредоточенно записывать инструкции в журнал, потом
принесет на подносе ужин и пятнадцать минут спустя заберет грязную посуду. В
последний раз она появится ровно в десять: скормит Францу третью за день
порцию таблеток и погасит свет. Если ему понадобится что-нибудь ночью, то на
вызов придет уже Первая Медсестра - которая и будет присматривать за ним в
течение следующих двадцати четырех часов.
А все-таки: что это за язык, на котором они все тут разговаривают?
Может быть, румынский?... И почему Медсестры так похожи друг на друга?
(Поначалу не вполне пришедший в себя после операции Франц принимал их за
одну и ту же женщину, работавшую двадцать четыре часа в сутки, семь дней в
неделю. Лишь дней через десять он заметил, что медсестры различаются
возрастом: Первой было около двадцати пяти, Вторая - лет на пять постарше.)
А что это за таблетки, которые ему дают три раза в сутки?
Какие-то из них, видимо, являлись транквиллизаторами - ибо тупая боль
от ран резко ослабевала в течение первых десяти минут после их приема, а
часа через три-четыре снова начинала нарастать. Хуже всего Францу бывало под
утро - когда эффект от таблеток, принятых вечером, ослабевал. Как правило,
ночные усиления болей сопровождались головокружениями и искажениями видения:
ему казалось, что предметы меняют очертания и цвета, в стенах открываются
трещины, окно мутнеет, как от пыли. В таких случаях Франц жал кнопку звонка,
и дежурная медсестра, уже зная, в чем дело, приносила часть утренней порции
лекарств пораньше. Впрочем, рацион его состоял из таблеток, как минимум,
трех разных сортов: маленьких белых, больших белых и розовых - так что,
какие являются болеутоляющими, он не понимал. Недели три назад он потребовал
у Доктора разъяснений и, не поняв ответной тирады, раздраженно отказался
принимать ночную порцию таблеток. Дежурная медсестра не слишком настаивала,
и не ожидавший легкой победы Франц немного испугался ... делать, однако,
было нечего. Он уснул - чтобы проснуться около трех часов ночи от острой
боли в груди. Хуже того, физическая боль сопровождалась сильнейшими
галлюцинациями: Францу даже почудились какие-то отвратительные запахи,
абсолютно немыслимые в этом царстве гигиены и стерильности. И он сдался:
вызвал дежурную медсестру и принял все те таблетки, от которых отказался
пять часов тому назад. Франц пытался экспериментировать с лекарствами еще
несколько раз: пил только белые таблетки, отказываясь от розовых, или,
наоборот, принимал лишь розовые - но во всех случаях ему становилось хуже
и, в конце концов, он эксперименты прекратил. Кстати сказать, Таня,
покинувшая Госпиталь полтора месяца назад, до сих пор принимала какие-то
лекарства и утверждала, что без них чувствует себя плохо. На рецепте,
выписанном ее госпитальным Доктором, эти таблетки безобидно именовались
"комплексом витаминов Q", но у Франца все равно оставались неясные сомнения.
Он опять посмотрел в окно - дождь перестал, из-за серой пелены туч
выглянуло робкое ноябрьское солнце. Дорожный указатель "Город - 22 км",
расположенный сразу за воротами, заблестел ярко-синей краской; два клена у
соседнего корпуса рассеивали красно-оранжево-желтую часть солнечного спектра
во все стороны. Воздух за стеклом, наверно, кишел запахами осени ...
Господи, да почему ж они никогда не открывают окна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93