Он поискал звонок, но не нашел. Покричал — никто не ответил. К нему подбежала собака, потерлась о ноги.
С левой стороны к дому примыкала длинная с окнами в ряд постройка, что-то вроде сарая, но сарая добротного, окрашенного в яркие тона. Оттуда послышалось мычание!
Мегрэ вошел в парк, обогнул цветники и оказался перед широко раскрытыми воротами.
Это был хлев, такой же опрятный, как и сам дом. Все из красного кирпича, все дышало теплом и уютом. Желоба для стока воды. Механическая система подачи кормов в ясли.
Позади каждого бокса — блоки, назначение которых Мегрэ понял лишь потом: они поддерживали коровам хвосты во время доения, чтобы не пачкать молоко.
Внутри царил полумрак. Все животные были на пастбище, и только в первом боксе лежала на боку одна корова.
К Мегрэ приближалась девушка, заговорившая с ним по-голландски.
— Мадемуазель Ливенс?
— Да… Вы француз?
Разговаривая, она посматривала на корову. Девушка улыбалась, но с долей иронии, которую Мегрэ сразу не разгадал.
Предвзятое мнение не подтвердилось и здесь: Бетье Ливенс в черных резиновых сапожках выглядела как наездница. Поверх зеленого шелкового платья, почти скрывая его, на ней был фартук, вроде тех, что носят медицинские сестры.
Здоровый цвет лица. Хорошая, радостная, несколько простоватая улыбка. Большие голубые глаза. Рыжие волосы.
Видимо, она подбирала забытые французские слова, которые произносила с заметным акцентом, но чтобы освоиться с языком, ей не потребовалось много времени.
— Вы к отцу?
— Нет, к вам.
Она чуть не прыснула со смеху.
— Извините. Отец уехал в Гронинген и вернется лишь вечером. Оба работника на канале — разгружают уголь.
Служанка пошла за продуктами. И именно сейчас корова начала телиться. Так неожиданно… А я совсем одна.
С широкой улыбкой она стояла, прислонясь к лебедке, приготовленной на тот случай, если придется помогать корове.
Сапоги девушки блестели на солнце как лакированные.
У нее были пухленькие розовые руки, ухоженные ногти.
— Я по поводу Конрада Попинги…
Она нахмурилась: корова тяжело поднялась и снова легла.
— Погодите… Вы не поможете мне?
И она надела приготовленные заранее резиновые перчатки.

Вот так Мегрэ начал расследование, ассистируя девушке, чьи уверенные движения, обнаруживая хорошую физическую подготовку, помогали появиться на свет теленку чистой фрисландской породы.
Спустя полчаса, когда новорожденный уже искал материнское вымя, комиссар вместе с Бетье мыл руки под медным краном.
— Вы впервые занимаетесь подобным ремеслом? — пошутила она.
— Впервые.
Девушке было восемнадцать. Она сняла белый фартук — облегающее шелковое платье подчеркивало ее пышные формы, которые, вероятно по причине солнечного дня, действовали опьяняюще.
— Поговорим за чаем. Проходите в дом.
Вернулась служанка. Гостиная, обставленная строго, но с изысканным вкусом, казалась темной. Стекла маленьких окон были необычного, чуть розоватого цвета, какого Мегрэ никогда раньше не встречал.
Книжный шкаф, полный книг. Много работ по животноводству и ветеринарному искусству. На стенах — золотые медали, полученные на международных выставках, дипломы. В самом центре — последние произведения Клоделя, Андре Жида, Валери.
Бетье кокетливо улыбнулась.
— Не хотите взглянуть на мою комнату?
Она ждала его впечатлений. Вместо кровати диван из голубого бархата. Обои заменяла набивная ткань. Темного дерева стеллажи — и снова книги. Вся хрустящая, купленная в Париже кукла.
Почти будуар, но обстановка казалась тяжелой, солидной, продуманной.
— Как в Париже, правда?
— Мне хотелось бы узнать от вас, что произошло на прошлой неделе.
Лицо Бетье омрачилось, но не настолько, чтобы поверить в глубину ее переживаний. Ведь только что она так улыбалась, с гордостью показывая свою комнату!
— Пойдемте пить чай.
Они сели друг против друга. На столе стоял чайник, покрытый для сохранения тепла куклой-грелкой.
Бетье говорила медленно, ей не хватало слов, но она быстро нашла выход: взяла словарь и время от времени надолго останавливалась, чтобы найти точное выражение.
По каналу плыла лодка с огромным серым парусом.
Было безветрие, и лодочник отталкивался шестом, с трудом протискиваясь среди бревен.
— Вы еще не ходили к Допингам?
— Я приехал час назад, и времени у меня было ровно столько, чтобы помочь отелиться вашей корове.
— Да… Конрад был милый обаятельный человек. Сначала он плавая вторым помощником, потом — старшим… Вы так скажете по-французски?.. Получив диплом капитана, женился и перешел на преподавательскую работу в Высшее мореходное училище. Не очень-то весело! У него была небольшая яхта, но госпожа Попинга боялась воды, и яхту пришлось продать. Осталась только лодка… Вы видели мою? Почти такая же… По вечерам он давал частные уроки.
Он много работал.
— Какой он был?
Она не сразу поняла вопрос, а потом принесла фотографию высокого толстощекого молодого человека, светлоглазого, коротко постриженного, на вид добродушного и пышущего здоровьем.
— Это Конрад. Сорок ему не дашь, правда? Его жена намного старше, ей лет сорок пять. Вы не видели ее? Совсем другой человек. Здесь, например, все протестанты. Я принадлежу к современной церкви, а Лизбет Попинга — к традиционной, более строгой, более… как это сказать?… консерваторной?
— Консервативной.
— Да! И еще она возглавляет все благотворительные учреждения.
— Вы ее не любите?
— Нет. Но не из-за этого. Она дочь директора лицея, понимаете? Мой же отец-простой фермер. Конечно, она очень добрая, милая…
— Что же все-таки произошло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31