Уже собирался сделать кое-какие заметки для сборника, над которым сейчас работаю, когда услышал выстрел, совсем рядом, словно стреляли в моей комнате. Я выбежал в коридор. Дверь в ванную была приоткрыта. Я ее толкнул — окно распахнуто настежь.
В саду около сарая с велосипедами кто-то хрипел.
— В ванной горел свет?
— Нет… Я выглянул в окно. Моя рука наткнулась на рукоятку револьвера, который я машинально схватил. Мне показалось, что у сарая лежит человек. Я решил спуститься и столкнулся с перепуганной госпожой Попинга — она выходила из своей комнаты. Мы бросились к лестнице. В кухне нас догнала Ани. Она была настолько потрясена, что выскочила в ночной сорочке — что это значит, вы поймете потом, когда узнаете ее.
— Что же Попинга?
— Едва дышал. Он смотрел на нас мутными глазами, прижимая руку к груди. Когда я попытался его приподнять, он весь напрягся. Он был мертв — пуля вошла в сердце.
— Это все, что вы знаете?
— Сообщили в жандармерию, вызвали врача. Позвонили Винанду — он пришел помочь нам. Мне было не по себе.
Я забыл, что меня видели с револьвером в руке. Жандармы напомнили, потребовали объяснений. Вежливо попросили никуда не уезжать.
— Это произошло неделю назад?
— Да. Я пытаюсь разобраться, вот, посмотрите.
Мегрэ выбил трубку, не глядя на предложенные ему бумаги.
— Вы не выходите из гостиницы?
— Мог бы, но предпочитаю избегать инцидентов. Попингу очень любили воспитанники, а они здесь на каждом шагу.
— Есть какие-нибудь вещественные доказательства?
— Ани — она ведет расследование самостоятельно и надеется на успех, хотя у нее и нет опыта, — сообщает мне время от времени некоторые сведения. Так вот, ванна накрывается деревянной крышкой, превращаясь в гладильный стол. На следующее утро, когда эту крышку подняли, нашли старую матросскую фуражку, раньше в доме ее никто не видел. На первом этаже на ковре в столовой обнаружен окурок сигары из черного табака, вероятно манильского, который не курили ни Попинга, ни Винанд, ни воспитанник училища. Я же вообще не курю. А ведь столовая была подметена сразу же после ужина.
— Из чего вы сделали заключение, что…
— Нет! — отрубил Дюкло. — Заключение я сделаю в свое время. Извините, что пришлось заставить вас приехать издалека. Впрочем, могли бы прислать и кого-нибудь другого, знающего язык. Вы мне будете полезны лишь в том случае, если потребуется заявить официальный протест.
Мегрэ улыбался, поглаживая нос.
— Вы женаты, господин Дюкло?
— Нет.
— И раньше не знали ни Попингу, ни Ани, никого из приглашенных?
— Никого. Обо мне же они были наслышаны.
— Разумеется, разумеется.
Взяв со стола оба плана; сделанных рейсфедером, Мегрэ засунул их в карман, прикоснулся рукой к шляпе и ушел.
Полицейский участок оказался современным, удобным, светлым. Мегрэ ждали. Начальник вокзала успел сообщить о его приезде, и то, что его до сих пор еще нет, удивило всех.
Он вошел как к себе, снял демисезонное пальто, положил шляпу на стол.
Прибывший из Гронингена инспектор говорил по-французски медленно и несколько вычурно. Это был высокий светловолосый молодой человек, худощавый, очень любезный, подчеркивающий каждую фразу небольшими поклонами, как бы говоря: «Понимаете? Согласны?» Правда, Мегрэ почти не дал ему рта раскрыть.
— Вы занимаетесь делом уже шесть дней, — начал он, — и, конечно, установили время.
— Какое время?
— Интересно, например, сколько минут потребовалось жертве, чтобы проводить домой мадемуазель Бетье и вернуться. Постойте!.. Хотелось бы также знать, когда мадемуазель Бетье пришла на ферму, где ее ждал отец, — кстати, он мог бы сам ответить на этот вопрос. И, наконец, в котором часу молодой Кор возвратился на корабль: там, без сомнения, есть вахтенный.
Явно скучавший до сих пор полицейский внезапно преобразился: он прошел в глубину участка, принес старую матросскую фуражку и лишь потом нарочито медленно произнес:
— Мы нашли обладателя этого предмета, обнаруженного в ванне. Это… Это мужчина, которого мы называем Бас.
По-французски вы бы сказали «Хозяин».
Мегрэ молчал.
— Мы его не арестовали — хотим последить за ним. К тому же, здесь эта личность весьма популярна. Вы видели устье Эмса? При выходе в Северное море, в десятке миль отсюда, есть песчаные острова. В равноденствие они почти полностью затопляются приливом. На одном из них — острове Воркюм — обосновался Бас со своими домочадцами и работниками, вбив себе в голову заняться там скотоводством. На острове стоит маяк, который Бас обязался обслуживать, за что получил субсидию от государства. Его даже назначили бургомистром Воркюма, где он — единственный поселенец. У него моторная лодка, и он часто приезжает с острова в Делфзейл.
Мегрэ невозмутимо слушал. Полицейский подмигнул.
— Странная личность этот Бас. Ему лет шестьдесят, а здоров как бык Трое его сыновей такие же пираты. Поскольку… Не знаю, стоит ли рассказывать, но… Видите ли, Делфзейл получает лес главным образом из Финляндии и Риги. Пароходы, везущие лес, часть груза держат на палубе я найтовят его цепями. В случае опасности капитаны имеют приказ рубить цепи и сбрасывать груз в море, чтобы спасти корабль. Еще не понимаете?..
Всем своим видом Мегрэ показывал, что нисколько не интересуется этой историей.
— Бас — пройдоха. Он знает капитанов всех кораблей, что приходят сюда, и умеет договориться с ними. Таким образом, при подходе к островам всегда находится причина перерубить, по крайней мере, одну из цепей. Несколько тонн леса выбрасывается в море, а прилив доставляет его прямехонько на песчаный берег Воркюма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31