— Сильви ушла за несколько минут до него… Не думаете ли вы, что они могли, например…
— Кто?
— Сильви и Уильям…
— Могли что?..
— Ну не знаю!.. Где-нибудь встретиться… Сильви ведь вовсе не дурнушка… Молодая… А Уильям…
Комиссар не сводил с Жажа глаз и продолжал говорить с тем же наигранным равнодушием:
— Где-нибудь встретились, вот тут-то Жозеф их подстерег и нанес свой удар…
Жажа молчала. И, морща лоб, смотрела на Мегрэ. будто делала невероятное усилие, чтобы понять, о чем он толкует. Впрочем, ничего удивительного. Глаза ее уже поплыли, так что и мыслям не с чего было отличаться особой ясностью.
— Гарри Брауну поведали историю с завещанием, и он заказал убийство… Сильви заманила Уильяма в укромное местечко… Жозеф нанес удар… А затем позвали Гарри Брауна в одну из каннских гостиниц, чтобы тот отдал деньги Сильви…
Жажа сидела не шелохнувшись. И лишь внимала словам Мегрэ, огорошенная, подавленная.
— Очутившись за решеткой, Жозеф отправил вас к Гарри, пригрозить: мол, если тот не вмешается и не освободит их с Сильви, он обо всем расскажет.
— Это так!.. Да, это так… — чуть ли не закричала Жажа.
И, тяжело дыша, поднялась со своего стула. Ей теперь, похоже, хотелось плакать и смеяться одновременно.
Внезапно она обхватила голову руками, резким движением взлохматила волосы и задрожала всем телом.
— Это так!.. А я… Я-то… Я ведь…
Мегрэ по-прежнему остался сидеть и немного удивленно всматривался в свою собеседницу. Что с ней сейчас произойдет — нервный припадок или обморок?
— Я… я…
И вдруг совершенно неожиданно для него Жажа схватила бутылку и швырнула ее на пол. Стекло с грохотом рассыпалось на осколки.
— А я ведь…
Через две двери виднелся тусклый свет уличного фонаря. Было слышно, как официант из бара напротив закрывает ставни. Видно, уже совсем поздно. И уже давно не доносились далекие трамвайные звонки.
— Я не хочу, слышите! — взвизгнула Жажа. — Нет!.. Только не это! Я не хочу… Это неправда… Это…
— Жажа!
Но женщина не откликнулась на собственное имя.
Она уже потеряла контроль над собой. И с той же решимостью, с которой недавно схватила со стола бутылку, теперь нагнулась, что-то подобрала с пола и закричала:
— Только не Агно… Ложь!.. Сильви не могла…
За всю свою карьеру полицейского Мегрэ не видел ничего более жуткого. Жажа держала в руке осколок стекла! И с последними словами резким движением вскрыла себе вену на запястье.
Глаза Жажа вылезали из орбит. Казалось, она обезумела.
— Агно… я… Не Сильви!..
В тот момент, когда Мегрэ удалось наконец схватить женщину за руки, струя крови ударила в него, обрызгав руку и галстук.
В течение нескольких секунд Жажа, ничего не понимая, смотрела, как из раны хлыщет кровь. Затем она ослабела. Какое-то время Мегрэ все еще держал Жажа, затем осторожно опустил на пол, присел и, нащупав вену, зажал ее пальцем.
Нужно было срочно отыскать веревку. Мегрэ вскочил, взволнованно осмотрелся по сторонам. И заметил провод электрического утюга. Кровь продолжала течь.
Вырвав провод, комиссар вернулся к неподвижно лежавшей Жажа, обкрутил им порезанное запястье и изо всех сил потянул за концы.
На улице теперь горел только газовый фонарь. Бар напротив чернел закрытыми ставнями.
Шатаясь, Мегрэ выскочил из дома в теплый ночной воздух и бросился бежать к освещенной улице, видневшейся в двухстах метрах от него.
Впереди сверкали огни казино, стояли автомобили, ближе к порту, сбившись в кучку, вели беседу шоферы. Чуть заметно колыхались мачты яхт.
Посреди перекрестка застыл полицейский.
— Доктора… В бар «Либерти»… Быстро…
— Это то маленькое заведение, которое…
— Да! Это то маленькое заведение, которое!.. — нетерпеливо прокричал в ответ Мегрэ. — Только быстро, как можно быстрее…
Глава 10
Диван
Двое мужчин осторожно взбирались по лестнице, ухватив Жажа за плечи и за ноги, но тело было тяжелым, а проход слишком узким, и согнутая в три погибели женщина то задевала перила или стену, то билась о ступеньки.
Доктор ждал, когда ему удастся в свою очередь подняться наверх, и с любопытством озирался кругом.
Жажа постанывала, как раненое животное. Негромкий, со странными модуляциями звук наполнил пространство бара, но что он, откуда, так прямо и не скажешь, ни дать ни взять голос чревовещателя.
Мегрэ приготовил в спальне кровать, затем помог полицейским уложить на нее расслабленное и потому особенно тяжелое тело, похожее на огромную тряпичную куклу, набитую соломой.
Понимала ли Жажа, что с ней происходит? Знала ли, куда ее отнесли? Время от времени она открывала глаза, но смотрела в никуда, и никто и ничто не привлекало ее внимания.
И хотя по-прежнему постанывала, лицо сделалось спокойным.
— Ей очень больно? — спросил Мегрэ доктора, небольшого росточка старика, чрезвычайно любезного и аккуратного, немного напуганного той атмосферой, в которой он оказался.
— Болей быть не должно. Или она чересчур впечатлительна. Или это страх…
— Она понимает, что происходит?
— По ее виду этого не скажешь. И тем не менее…
— Она мертвецки пьяна! — вздохнул Мегрэ. — Впрочем, может быть, она отрезвела от боли.
Двое полицейских ждали дальнейших инструкций и также с интересом оглядывались по сторонам. Занавески задернуты не были, и Мегрэ заметил в черном проеме окна напротив чуть более светлый овал лица. Он задернул занавески и подозвал одного из полицейских.
— Привезите сюда женщину, которую я недавно велел взять под стражу. Сильви ее зовут. Мужчина пускай сидит!
И. повернувшись к другому, добавил:
— Подождите меня внизу.
Доктор сделал все, что от него требовалось в подобной ситуации:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34