..
Мегрэ приходилось прикладывать некоторое усилие, чтобы сохранять ясность мысли и бороться с дремотой, навеянной не столько царившей в комнате атмосферой, сколько пьяными речами Жажа.
— Уильям…
И внезапно его осенило! Жажа посчитала, что эти двадцать тысяч франков вытащили у Брауна в момент убийства!
— Ах вот вы о чем подумали!
— Да я уже и не знаю, о чем думать… Да… Все, наелась. Закурить у вас не найдется?
— Я курю только трубку.
— Наверняка где-то валяются… У Сильви всегда есть.
Она тщетно рылась в ящиках комода в поисках сигарет.
— Их по-прежнему отправляют в Эльзас?
— Кого?.. Что?.. О чем вы?..
— Женщин… Как она называется?.. Тюрьма… На «О» начинается… Во времена моей молодости…
— Когда вы жили в Париже?
— Да. Об этом много говорили… Так строго обращаются с заключенными, что те пытаются покончить с собой… А недавно прочла в одной газете, что там есть и такие, которых осудили на восемьдесят лет… Чего-то сигарет не найду… Видать, Сильви унесла…
— Это она боится туда попасть?..
— Сильви?.. Не знаю… Я подумала об этом в автобусе, когда возвращалась… Передо мной сидела старая женщина и…
— Садитесь…
— Да… Не обращайте на меня внимания… Я уже ни на что не гожусь… И мне везде паршиво… О чем бишь мы говорили?..
В глазах Жажа мелькнула тревога. Она провела рукой по лбу и скинула на щеку прядь рыжеватых волос.
— Тоскливо на душе… Дайте выпить, а?
— После того, как вы мне скажете, что вам известно…
— Да не знаю я ни фига!.. Чего я могу знать?.. Сперва с Сильви встретилась… Полицейский торчал рядом и слушал, о чем мы говорим… Мне только плакать хотелось… Сильви шепнула мне, когда целовала на прощанье, что во всем виноват Жозеф…
— А потом вы с ним встретились?
— Да… Я ведь уже говорила… Он отправил меня в Антиб предупредить Брауна, что если…
Жажа искала нужные слова. Похоже, у нее начались временные отключки сознания, как это порой случается у пьяниц. Она с тоской посмотрела на Мегрэ, будто хотела прижаться к нему.
— Не знаю… Не надо меня мучить… Я всего лишь бедная женщина… Вечно стараешься всем угодить.
— Э, нет, секундочку…
Мегрэ отнял у Жажа рюмку, которую та попыталась украдкой схватить: еще немного — ее окончательно развезет, и она просто-напросто завалится спать.
— Гарри Браун вас принял?
— Нет… Да… Он пригрозил, что если когда-нибудь еще раз встретит меня на своем пути, то мигом засадит за решетку… — Жажа осеклась и вдруг торжествующе воскликнула: — Оссгор!.. Нет… Оссгор не то. Это из романа какого-то… Агно… Во! Точно!
Она вспомнила название тюрьмы, о которой говорила до этого.
— Страдалицам, вроде бы, даже разговаривать не разрешают. Как вы считаете, врут люди?..
Мегрэ впервые видел Жажа столь несчастной и по-детски беспомощной.
— Ясное дело, если Сильви окажется сообщницей, ее посадят…
У женщины на щеках выступил сразу лихорадочный румянец, и она заговорила горячо и быстро:
— Сегодня вечером я все-таки многое поняла… И догадалась, откуда взялись эти двадцать тысяч… Гарри Браун, сын Уильяма, принес их, чтобы заплатить…
— Заплатить за что?
— А за все!
Жажа с вызовом и торжеством взглянула на Мегрэ.
— Я не такая дура, как, быть может, кажусь… Когда сын пронюхал про завещание…
— Извините! Выходит, вы знаете о завещании?
— В прошлом месяце Уильям рассказал о нем… Мы сидели тут вчетвером…
— То есть он, вы, Сильви и Жозеф…
— Ну да… Откупорили бутылочку, день рождения Уильяма отмечали… Начали говорить о том о сем… Он после того, как выпил, много нам рассказывал об Австралии, о жене, о шурине…
— И что же сказал Уильям?
— Что устроит им всем славную подлянку после своей смерти. Вытащил из кармана завещание, прочел кое-что… Не все… Не хотел называть имена двух других женщин… Сказал, мол, на днях отнесу нотариусу…
— Это было месяц назад? А в то время Жозеф знал Гарри Брауна?
— А у него никогда ничего не поймешь… Но он со многими знаком, работа того требует…
— Вы думаете, что он предупредил сына?
— Я этого не говорила! Сижу, молчу… Только вот думать себе не запретишь… Все эти богачи, скажу я вам, ничем не лучше остальных… Допустим, Жозеф действительно отправился к нему и все ему рассказал… Сын Брауна небрежно отвечает, что не прочь получить завещание… Но так как Уильяму ничего не стоит написать новое, будет лучше, если вместе с завещанием исчезнет и сам Уильям…
Мегрэ не успел вмешаться. Жажа плеснула себе в рюмку вина и поднесла к губам. Когда она вновь заговорила, в лицо комиссара пахнуло крепким перегаром.
И вдобавок она наклонилась! И, напустив на себя многозначительный, загадочный вид, приблизила к нему свое лицо!
…Исчезнет!.. Я именно так сказала?.. Мы с вами о деньгах, что ли, говорили?.. Двадцать тысяч франков… А может, потом еще появятся двадцать тысяч?..
Кто знает… А я что думаю, то и говорю… За такие вещи сразу целиком никто не платит… Что до Сильви…
— Она ничего не знала?
— Я же вам говорю, мне ничего не сказали!.. К нам сейчас не стучали?
Жажа внезапно замерла, охваченная страхом. Чтобы ее успокоить, Мегрэ пришлось отправиться к двери.
Вернувшись, он заметил, что она воспользовалась его уходом, чтобы выпить еще одну рюмку.
— Я вам ничего не говорила… И знать ничего не знаю… Вы поняли?.. Я всего-навсего бедная женщина, и точка! Бедная женщина, потерявшая мужа и…
Она снова разрыдалась, и для Мегрэ это было еще более тягостно, чем все остальное.
— Как по-вашему, Жажа, что делал в тот день Уильям между двумя и пятью часами?
Она смотрела на него, не отвечая. Слезы продолжали стекать по ее лицу, но рыдания казались уже менее искренними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34