– Вы врежетесь в камни!
– Я не врежусь в камни, – ответил Штирлиц, продолжая спускаться, – я приторможу, я помню, что в тридцати метрах должны быть камни, но я не боюсь их, потому что я разведу лыжи пошире и спокойно остановлюсь на самом крутяке! Вот здесь. Стоп! Видите, как легко я остановился? Понятно, как надо катить вниз моим плугом ?
– Понятно, – прокричали американцы, только долговязый муж Мэри промолчал.
– А ну, валяйте ко мне! – скомандовал Штирлиц. – По очереди. Дик, начинайте, вы ж катались в австрийских Альпах? Вперед!
– Боюсь! Меня может понести. Вы зачем-то выбрали слишком крутой склон, – ответил Краймер. – На какой бок падать?
– Я вам запрещаю падать! Отталкивайтесь палками! Так! Молодец! Хорошо! Больше разводите ноги! Еще больше! Жмите на опорную лыжу! Еще! Еще! Еще! Молодец! Ну-ка, остановитесь! Вам не нужна левая нога! Поднимите ее чуток! Браво! Навалитесь на правую лыжу! Поворачивайте вверх! Молодец, Дик!
Краймер остановился возле него; лицо покрылось капельками пота, цепкий мужик, другой бы грохнулся, спуск, действительно, крутоват.
– Мэри, давайте вы!
– Боюсь, – прокричала американка.
– Все женщины боятся первого раза, а потом за уши не оттащишь, – Штирлиц хмыкнул. – Вперед! Молодец! Садитесь на попу! Ниже! Еще ниже! Ноги плугом! Отводите правую! Жмите на нее! Правую, говорю, правую! Носки вместе! Поворот на склон! Молодец, девочка! Браво!
Хэлен, конечно, шлепнулась сразу же; Штирлиц ожидал этого, малышка прежде всего думала о том, как она смотрится со стороны, а горные лыжи этого не терпят. Действительно, это настоящая, всепожирающая страсть, ей отдают себя без остатка, в противном случае получается сделка, пакость, брррр!
Штирлиц подскакал к ней по-оленьи, легко, вспомнил лицо колдуньи Канксерихи; ай да Гриббл, спасибо ему, все же шпионы добрые люди; чей только он шпион, неужели братство начало вербовать англичан? Побежденные подчиняют себе победителей? Парадокс нынешнего времени.
– Ушиблись, Хэлен? – спросил он, склонившись над женщиной. – Больно?
– Страшно, – ответила та, протягивая ему горячую, податливую ладонь.
– Ну, это ерунда, это вы себе вбили в голову... Поднимайтесь... Вот так... Ноги трясутся?
– Еще как, – сказала Хэлен, не отпуская его руки.
– Пройдет. Постоим минуту, отдышимся, и поедете следом за мной, повторяя каждое мое движение, ладно?
– Какая-то я неспособная к этим чертовым лыжам...
– Таких нет. Все к ним способны... Только одни научились спускам, а другие не рискнули. В жизни надо рисковать раз шесть, от силы семь. И одним из этих семи раз должен быть риск на склоне... Если вдруг стало очень плохо, надо плюнуть на все, одолжить денег и уехать в горы... Поверьте, голова и сердце отдыхают, только когда спускаешься по склону... Ни о чем другом не думаешь, кроме того, как бы спуститься половчей... Такой отдых мозгу и сердцу необходим... И дают его горные лыжи, ничего больше. Отдышались?
– Вроде бы да.
– Ноги не трясутся?
– Перестали... Когда вы рядом – не страшно.
– Ну, валяйте за мной, повторяйте каждое мое движение, договорились?
– Не получится...
– Дам палкой по заднице – получится. Пошли, девочка, пошли!
...Остальные спустились без приключений; Чарльз, муж Мэри, разогнался, ехал деревянно , но, видимо, раньше занимался коньками; стойкость почти профессиональная; затормозил, точно скопировав манеру Штирлица.
– Поздравляю с боевым крещением, – прокричал Ганс, спустившийся последним, раскорякой. – Я поражен, как все лихо скатились! Вы наверняка тренировались перед поездкой в Барилоче, правда, Макс?
– Скатились они чудовищно, – ответил Штирлиц, – трусили, и особенно Чарльз, который более всего опасался выглядеть смешным...
– Ничего подобного, – сказал Чарльз, и какое-то подобие улыбки промелькнуло на его сухом лице. – Просто я не хочу, чтобы вы сопровождали мою жену в траурной процессии. К мужчинам вашего типа женщины льнут. Видимо, существует своя выгода в том, чтобы родиться хамом...
– Ну и неправда, – Штирлиц тоже улыбнулся. – Хорошо быть горнолыжником, особенно инструктором... Женщины любят инструкторов... Они вообще преклоняются перед теми, кто умеет делать то, чего не могут окружающие, правда, Хэлен?
Та вздохнула:
– Вы обратили вопрос не по адресу. Спрашивайте Мэри. А вот как я спущусь с этого ужасного крутого склона – не знаю. Лучше бы мне забраться наверх и вернуться в долину на фуникулере.
– А он вниз не везет, Хэлен, – сказал Штирлиц. – Так что придется катить за мной... Сейчас мы поучим с вами легкие повороты, главное – научиться тормозить и не разгонять скорость, как Чарльз. Все остальное – завтра...
...В долине, когда вернулись в домик Отто Вальтера, – счастливые, разгоряченные, мокрые, обгоревшие под солнцем – Штирлиц достал бутылку чилийской «агуа ардьенте» «Горячая вода» (исп.).

, разлил по чашкам и стаканам, предложил выпить за Мэри и Хэлен – «будут кататься по первому классу» – и порекомендовал заказать обед у Манолетте: «Самая вкусная и при этом достаточно дешевая еда, никто не делает такую парижжю Жареное мясо (арг. жаргон).

, как испанский итальянец, да и вина у него отменные».
Предложение приняли, Штирлиц отправился к Манолетте, старик обрадовался – пять дней будет хороший заработок, ринулся разжигать угли для парижжю, позвонив при этом племяннику: «Гони что есть сил!»
– И пусть прихватит с собой какого-нибудь чико Паренек (исп.).

, – попросил Штирлиц, – который хочет заработать пару долларов, но при этом умеет держать язык за зубами...
– Что нужно сделать чико? – поинтересовался Манолетте, передав племяннику просьбу друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190