.. Да... А потом, когда я нашел нацистскую цепь, которая реанимирует партию Гитлера в Голливуде, похитили мальчиков Грегори Спарка, вы его, возможно, встречали, он был резидентом ОСС в Португалии. И меня понудили прекратить мое дело, – я не мог ставить на карту жизнь детей друга... Мистер Гуарази – еще в Мадриде – заметил, что его контракт стоил сто тысяч баков... Сейчас мне представилась возможность получить значительную часть нацистского золота, это действительно сотни миллионов... Я готов отдать его мистеру Гуарази, его боссам, кому угодно, только пусть мне позволят доделать мое дело...
– Пол, про мафию много чего говорят, возводят дикие обвинения, часть из них, видимо, справедлива, мы страдаем от организованной преступности, но порою нападки носят расистский характер, не находите? Я не очень верю, что люди мафии мешали вам покарать гитлеровских бандитов.
– Моего честного слова недостаточно?
– Вы мне симпатичны, право... Но одного честного слова недостаточно... Мне нужны факты... Взвешенные предложения... Имена...
– А мне нужна гарантия, что взвешенные предложения, имена и факты не будут обернуты против меня.
– Моего честного слова недостаточно?
– У меня нет иного выхода, Фрэнк... Достаточно... Только хочу предупредить, что мистер Гуарази, этот самый Пепе, скорее всего связан с нашей секретной службой... Он осуществляет – так мне кажется – оперативный контакт между Центральной разведывательной группой и немецкими генералами, которых спасли от Нюрнбергского процесса.
– Этого не может быть, Пол. Я не верю в то, что американская секретная служба поддерживает генералов Гитлера.
– Хотите посмотреть кое-какие материалы?
– Хочу.
Роумэн достал из кармана аккуратно сложенные странички и протянул их Синатре. Тот положил бумагу на краешек стола – антиквариат, начало прошлого века, сплошная гнутость .
– Нет, Фрэнк, пожалуйста, поглядите это при мне, – попросил Роумэн.
– Не можете оставить до завтра?
– Не могу. Я не убежден, что завтра буду жив.
– Как у вас с нервами?
– Другой бы на моем месте запсиховал, а я верчусь, думаю, как построить комбинацию... Если вы прочитаете этот огрызок материалов, – подлинники документов, диктофонные ленты, расписки и собственноручные показания нацистов лежат в сейфе банка – я внесу предложение. Абсолютно взвешенное. С именем.
Синатра читал очень цепко, никакой актерской легкости, глаза вбирали текст, какие-то места он просматривал дважды; ему не больше тридцати, подумал Роумэн, певец в зените славы, но какая дисциплина, цепкость, въедливость; я правильно сделал, что пришел к нему. Даже если его друзья решат вывести меня в расход, я гарантирован каким-то люфтом во времени. Неловко гробить меня при выходе из его отеля. Пару месяцев они мне теперь дадут.
– Страшный документ, – заметил Синатра, возвращая Роумэну аккуратно сколотые листочки рисовой, прозрачной бумаги. – Вы один проводили эту работу?
– Нет, не под силу.
– Почему вы не заставили Гриссара сесть за фильм? Это, – он ткнул пальцем в то место стола, где только что лежали документы, – может послужить основой боевика, какого Голливуд еще не знал.
– Комиссия по расследованию требует создания антибольшевистских фильмов, мой сейчас не пройдет.
– Как сказать, – задумчиво заметил Синатра. – Думаю, можно найти людей, которые профинансируют предприятие... Дайте мне подумать. Пол... Повторяю, я не считаю такое дело безнадежным...
– Спасибо. Сделав такое кино, мы бы очень помогли Америке... Все же мы кое-что сделали, чтобы сломить нацистам шею... Так вот, Фрэнк, я иду по следу начальника гестапо, группенфюрера СС Мюллера... Его люди перевели в швейцарские и аргентинские банки сотни миллионов долларов...
– Аргентина не отдаст его золота.
– Отдаст Швейцария.
– Допустим. Но при чем здесь я?
– Чтобы я смог выйти на Мюллера, мне нужна лишь одна гарантия: моей жене, семье Спарка, ну и желательно мне не должны угрожать со спины... Синдикат должен дать фору. Мне нужен только Мюллер, это улика, от которой не отвертеться... Деньги меня не интересуют... Я отдам его деньги людям синдиката. Если вы поможете мне увидаться с мистером Гуарази и его руководителями, я буду считать вас настоящим солдатом, Фрэнк.
– Вы и вправду считаете меня связанным с мафией, Пол?
– Я читал в газете, что вы летали на Кубу для встречи с Лаки Луччиано, лишенным гражданства США.
– Верите писакам?
– Но это же самая правдивая пресса... Как ей не поверить?
– Зря. Верьте себе, не ошибетесь. Знаете, сколько у меня врагов? Знаете, как действуют нынешние сальери? Их оружие осталось прежним – клевета, но они научились ею пользоваться с индустриальным размахом.
– Я верю себе, Фрэнк, и поэтому разбил термос, в котором Гриссар принес мне целебный чай. И вот что я нашел в этом термосе, – Роумэн достал из кармана жучка – крошечный передатчик, последнюю модель секретной аппаратуры ИТТ. – Либо Гриссар работает на лягавых, либо именно синдикат интересовался, о чем я говорю с друзьями в палате больницы...
– Почему вы оказались в госпитале? Что с вами было?
– Ничего. Я симулировал инфаркт...
– Слушайте, это же настоящая детективная история, Пол! Я слушаю вас и ощущаю себя секретным агентом, втянутым в кровавую интригу...
– Поможет петь, – усмехнулся Роумэн. – Говорят, нервные нагрузки помогают людям творчества...
– Я перестал им быть. Творчество сопутствует человеку, когда ему нет тридцати и он рвется к успеху. Если он смог состояться, все последующие годы подчинены только одному: сохранить наработанное, закрепить успех, найти точные модификации того, что нравится публике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190