Позабыв о раненой скотинке, чудище изогнулось и, отряхнувшись, точно от легкого шлепка, бросилось в атаку, отгоняя соперника.
Новый слитный вопль ужаса раздался из дубняка. Не теряя времени, князь натянул удила, разворачивая коня и пуская его вскачь вдоль берега. Осознав промах, чудовище вновь нырнуло в пучину, вынырнуло чуть далее и снова бросилось на Мстислава. Но не тут-то было. Поудобней перехватив копье, Мономашич галопом направил коня навстречу стремительно бьющей голове страхоидолища. Наконечник копья ударил чуть левее пасти и, скользнув в сторону, будто пред витязем было существо не из плоти и крови, а из самого что ни на есть железа, прошел мимо, не причинив чудовищу никакого заметного вреда. Впрочем, голова змея как-то странно дернулась и будто бы склонилась вбок.
По инерции Мстислав проскочил чуть далее, чем следовало, и в тот же миг зубастый подводный змий ушел от следующего копейного удара и, обвив конские ноги петлей, свалил его в воду. Будь на месте князя не столь опытный в ратном деле витязь, может, на том бы для него и окончился бой. Утоп бы несчастный, так и не высвободив ноги из стремян. Да не таков был Мстислав. И брызги еще не успели упасть на взбаламученную днепровскую волну, как он уже стоял на ногах по пояс в мутной жиже, и харалужный меч его блистал в лучах восходящего солнца.
Зубастая голова снова ринулась на неподатливого врага, стремясь обвить его, сдавить, лишая сил, а далее... и подумать страшно. Но в тот миг, когда уже казалось, что спасения нет, Мстислав Владимирович выставил перед собой щит, разворачиваясь и уводя чудовищную главу мимо себя, а затем что есть мочи рубанул по мощной шее. Один раз рубанул, затем, не веря, что больше та не движется, еще раз, и еще. Чудище вдруг дернулось в конвульсиях и забилось по воде, поднимая волну. Затем исполинская шея снова взвилась над речной гладью, совсем как в начале боя, и рухнула вниз, в прямом смысле теряя голову. Огромное бурое пятно начало расползаться вокруг нее, и вопль ликования гремел над днепровской кручей, над Киевом, когда не над всей Русью.
– Велик наш князь! – кричали горожане.
– Новый Егорий Хоробрый! Истинный драконобоец!
– Тять, а тять, – белый как полотно Глеб прижался к отцу, выкрикивающему здравицу князю, освободившему днепровские воды от страшного змия, – я тако-ое видел!
– Что ж ты видел-то, Глебушка? – обернулся к нему отец.
– Как чудище князя-то нашего с коня сверзило, я глаза отвел, боялся глядеть, как пожрет оно его, как вдруг, глядь, а из-под воды очи на меня дивятся, вроде как человечьи. Смотрят, не мигают, и взор от них не отвести. А потом вдруг исчезли, точно и не были.
– Померещилось тебе с перепугу, сынок. – Рыбак взъерошил пятерней волосы отрока. – Ну, полно, более нечего бояться.
– Может, и померещилось, – вздохнул парнишка. – У-у, какой взгляд был.
* * *
Генрих Боклерк расхаживал взад-вперед по двору Тауэра, едва слушая утренний доклад секретаря.
– Король свеев разгневан. Он утверждает, что подворье в Йорке принадлежало ему и его предкам еще во времена Кнута Великого. Захват его он почитает личным оскорблением и посягательством на его земли.
– Ну и что? – Король Англии на секунду остановился. – Да, я захватил это подворье. Оно очень удобное. Мне нет дела до того, что им владел король свейский, как, впрочем, неинтересно, кто там хозяйничал до него. Но разве мыслимо, что какие-то чужестранцы на моей земле строят едва ли не крепости, забивают их товаром под крышу и ни пенни не платят за это мне? У них прекрасная гавань, и одному Богу известно, что и кого они решат спрятать в своем подворье. Там могли укрываться наши враги, и мы бы об этом ничего не знали. Нет, положительно, я не понимаю, что так взбесило короля свеев. Если он хочет, может захватить мое подворье в своей земле.
– Но у вас там нет подворья.
– Что ж, тупая твоя башка, предлагаешь мне построить его? – Генрих Боклерк с недоумением поглядел на Фитц-Алана. – Хорошо, отпиши королю, что я готов построить крепость где-нибудь недалеко от его столицы и дать ему полную возможность ее захватить, ежели, конечно, у него выйдет.
– Боюсь, что наш северный сосед не удовлетворится подобным ответом.
– Тогда ему придется удовлетвориться потерей Йоркского подворья. Впрочем, я готов сдать его в лен, если король признает себя моим вассалом. В моем королевстве могут быть только мои земли и земли моих вассалов, никак иначе. С этим окончено. Что там еще?
– Король Людовик VI интригует против вас, склоняя баронов Корнуэлла к мятежу...
В этот миг ворота Тауэра распахнулись, и в них, осаживая коня, влетел перепуганный всадник.
– Мой лорд! – Гонец скорее упал, нежели соскочил с коня. – Белый корабль...
– Что Белый корабль? – Генрих Боклерк резко дернулся, точно его огрели по спине палкой.
– Он... – Приехавший шумно вдохнул и вновь повторил. – Он...
– Ну, что такое?
– Он утонул.
– Что?! Где мой сын? Что с ним?
– Он...
Король подскочил к скорбному вестнику, хватая его за грудь и тряся так, словно надеясь вытрясти совсем другие известия.
– Что с ним?
– Принц возвращался из Нормандии, с ним еще трое, – гонец замялся.
– Да, мои бастарды. Ну, говори!
– Графы, бароны, всего триста человек, считая команду.
– И что же?
– Ночью все перепились, а корабль наскочил на скалу. Спасся один кок. Он просидел всю ночь на верхушке мачты. Утром его нашли рыбаки...
– Господи!.. – Генрих Боклерк отбросил в сторону гонца и обхватил голову. – Кок спасся. Кок на верхушке мачты. Фитц-Алан, ты слышишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45